– Это так. Но сейчас время, когда все добрые христиане садятся за стол обедать, а сегодня за обедом допустимы только две темы для разговоров – женщины и наш баскетбольный клуб «Рейер Венеция».
– Я не интересуюсь баскетболом.
– Тогда будем говорить только о женщинах. Во всяком случае, так стану делать я, ты же по-прежнему наказываешь себя запретом на женскую ласку.
– Не всегда.
– Я полагаю, что этой загадочной фразой ты намекнул на Тициану Базиле. Но по ней за целую милю видно, что она слишком большая святоша для горячего секса.
Пьетро чувствовал себя неловко, и одной из причин неловкости было его согласие с мнением друга.
– Ты ведь не будешь требовать, чтобы я подражал тебе в этом отношении, верно?
– Не буду. Но я видел тебя вечером «У грудастых». Ты сидел, опустив голову, и смотрел себе в тарелку, чтобы у тебя крыша не поехала из-за концентрации шлюшек вокруг нас.
– Зато ты не упустил ни одной подробности.
– Ты прав, ни одной. Под конец я даже телесно соединился (не знаю, понял ли ты смысл моих слов) с первой красавицей этого заведения.
– И кто же она?
– Я не должен бы говорить тебе этого, потому что я человек благородный, но, поскольку мы с тобой вместе рискуем жизнью, могу сообщить, что счастливица – синьорина Бетта.
– Неужели Беттона Грудастая, младшая из двух хозяек?
– Она.
– И давно у тебя с ней?
– К сожалению, недавно. Пришлось терпеливо ждать, пока ее сердце и постель освободятся.
– Если меня не подводит память, жена у тебя ревнивая.
– Она святая женщина, хотя уже много лет регулярно мне изменяет. Но я ее никогда не брошу, несмотря на измены, нам хорошо вместе.
Самбо с болью подумал о своей Изабелле, и у него пропала охота шутить. Нелло понял это и замолчал. Друзья молча дошли до кабачка Кеко. Там они встретили Симоне Феррари, который поглощал порцию тушеного рубца.
– Ты разве не должен защищать Тициану?
– Должен. Мы договорились, что она позвонит мне перед тем, как выйти из управления, – ответил бывший инспектор и предложил им сесть.
– Есть новости о нашем друге? – спросил вместо этого Каприольо, имея в виду Туриста.
– Никаких.
– А женщина вернулась?
– Та, которая ускользнула от тебя? Не знаю. Я пришел два часа назад, никого не видел, – сказал Феррари, развязно улыбаясь.
Бывший комиссар воспользовался обедом для того, чтобы наблюдать за Симоне. Самбо никогда не был хорошо знаком с Феррари и не знал, что представляет собой этот человек. Симоне был приветливым и приятным в общении, но это была скорее форма приличия, чем искреннее поведение. Пьетро попытался задать ему личные вопросы, но агент секретных служб словно отгородился от него непроницаемой стеной.