Мы не разговаривали, ибо это вернуло бы нас к жизни и реальности, а у нас не было ничего общего, что нам хотелось бы обсудить. Эротическая энергия наших тел, двигавшихся в ритме дыхания, обеспечивала лишь одноактную композицию.
Это темная сторона моей жизни. Публика, которая меня обожает, не знает о ней. Вы спросите, зачем я вам рассказываю обо всем этом при первой же встрече? Дело в том, что я встречал вас в прошлом – вы были тенью, витавшей над моей жизнью, над моими нотами. Я выдумал женщину, которая отдавала свою любовь чужим делит. Я видел большие глаза детей, умиравших от рака: благодаря этой женщине они все-таки улыбались, они держались за своего ангела, хотя их руки, потеряв упругость мышц, превратились в обтянутые кожей кости. Здесь же были смеющиеся лица детей из Африки: они ловили рыбу, сидя в папирусных каноэ. Я дам вам диск с музыкой, которую написал, размышляя о вашей жизни и вашем характере. Это сонаты для скрипки и фортепиано. В них слышен ветер моей родины и запечатлена красота зимнего пейзажа. Возможно ли, спрашивал я себя, чтобы так мощно вдохновляли впечатления от ее картин – ведь я ее не знаю. Я боялся встречи, оттягивал ее, хотя знал, что не могу вас не встретить. Кто же вы в действительности, Изабелла? У меня было все больше опасений. Ведь существовала вероятность негативного открытия. Что вы за существо в реальности? – постоянно спрашивал я себя. Знаю, что я вас идеализировал.
Дельта сделала возможной нашу встречу и устроила так, что я буду дирижером оперного театра в Аддис-Абебе. Я благодарен ей за сегодняшний вечер. Теперь вы не анонимный свидетель моего дирижерского самозабвения, а самая что ни на есть подлинная реальность. Я понимаю, почему Дельта так любит вас, ведь у меня есть возможность сравнить вас с другими. Вы знаете мое сценическое имя, но я хочу попросить о том, на что не имею права. Прошу вас, зовите меня по имени, данному мне при крещении, – Драган. Я разрешаю это только тем, кого особенно уважаю.
– Понимаю вас. Когда мы работаем, нас наполняет удивительная сила. Особенно когда я пишу на духовные темы, у меня такое ощущение, будто кто-то все время рядом. Может быть, именно поэтому художники никогда не бывают одиноки.
Отчасти я хотела бы открыть истину, но к чему бы это привело? Восторг и явь требуют двух разных восприятий. В восторге все становится творчеством, все дозволено, прекрасно, близко. Совершенная мечта не подвластна цензуре. Наяву все оплетено подавлением, разочарованием, страхом ожидания, утратой и обманом. Я понимаю, почему мои работы влияют на ваше сочинение музыки. Дело не в личности, которая вас вдохновляет, а в творческом выражении мечты, требующей подтверждения и одобрения. Это большая разница, и если ее не понять, можно впасть в разочарование, замешательство, взаимное непонимание. Одиночество, которое настает, когда мы завершаем произведение, объясняется чувством, что невидимый гость покинул нас. Наверняка вы не раз в такой ситуации ловили себя на странном чувстве: словно проверяли, здесь ли еще ваш незваный гость. Быть может, ваш гость – таинственный Слушатель, но это может быть и претворенный образ, заимствованный из вашего произведения. Как бы там ни было, он существует реально, и уже невозможно отличить правду от игры фантазии. Лучше оставить его нетронутым и туманным, в вашей мечте, и не стремиться к новой встрече вне творчества.