Выдержит ли она отшельничество, окажется ли сильней своих человеческих слабостей, желаний, искушений, не поколеблется ли в решении отринуть все земное, даже самых родных людей?
Отчего вы поморщились? Может, не надо мне было о ней упоминать? Может, в ней – тайна вашего приезда сюда, или она напомнила вам о прошлом, о вас самом, когда вы были недовольны собой?
Я смотрю, как она спускается сверху в ущелье, то и дело оглядываясь, устремляя взор в небо. Останавливается, начинает молиться. Звук ее голоса необычен – похож на молитвенное пение, негромок, но пронзителен. Сквозь дикое ущелье она словно посылает исповедь Всевышнему – одним только пением, без какого-либо инструмента, кроме голосовых связок, данных от Бога, и словно направляет молитву кому-то еще. Ничто не мешает ей, чувствуется, как она собрана, взгляд устремлен только к Христу. Когда дождь или снег падает на ее черную рясу и платок, она молится усердней всего.
Трепет ее голоса соединяет небо и землю.
Подобно потерянной черной жемчужине, в чей дом вошел хищный нож, чтобы украсть все, что было внутри, она ищет надежду в уединении, в ином, непознанном мире, которому учится лишь теперь – впитывает веру, строит прочную, несокрушимую раковину в новом доме вечной Божьей любви. Вы спрашиваете меня, будет ли кто-то, влюбленный в ее красоту, пытаться ее найти?..
Иногда мы тянемся к любовнику из себялюбия, отдаемся его прикосновениям, потому что не можем быть одни. Но знаем, что это не любовь, а слабость. Если любовь – слабость, то не вечное ли это наше свойство, ибо, когда мы закрываем глаза или спим, совести не существует. Потому иные из нас, невзирая на пол, гонятся за сном наяву и за реальностью, которая всего лишь сон. Быть на грани, оставаясь верными своей слабости, могут лишь опытные, отважные и постоянные любовники.
Много раз я задавалась вопросом: в какой трагедии могла участвовать эта женщина? Или она была жертвой? Некрасиво, что я так думаю о ней только потому, что ее не понимаю. Ведь возможно, некая внутренняя сила, сильнее всех прочих, привела ее к Христу. Я хочу, чтобы послушница с тонким лицом осталась для нас загадкой. Это было бы справедливо.
Окруженная скромными монахинями, которые держат в узде все свои желания, я испытываю стыд. Они долго и часто постятся, не жалуясь, по внутренней потребности. Когда не постятся, питаются скудно. Поэтому они такие стройные, здоровые, подвижные и просветленные.
Я краснею, осознав, что с трудом контролирую свою жажду еды и сладостей. Мне труден долгий пост. Но я понимаю, что с молитвой становлюсь лучше и в пост лучше пишу.