В город мы планировали приехать под вечер, как раз к началу концерта Михалка и его банды. Я бы заправился местным бухлом еще в машине, но на площадь не пускают пьяных, что, в общем-то, правильно. Поэтому с постной рожей, но патриотичными мыслями, сижу и не дергаюсь.
— Слушай, Диана спрашивала про тебя, — Гена решил, что его писклявый голос лучше, чем «Народный альбом» у меня в ушах. — Ты не звонишь ей. Не, я понимаю, мол, перетрах и все такое, но как-нибудь позвони, ты ей понравился. Уверен, что для тебя она рабочий вариант.
Ох, я почти угадал: мою Леди Ди зовут Диана. Позвоню ей в какой-нибудь слишком угрюмый одинокий вечер. Уверен, она, если я позову, даже симулирует болезнь, чтобы приехать на карете скорой помощи «за редким лекарством» ко мне на район. Настолько я был хорош тогда. А Гена, к слову, оказался проницательным хером: понял, что она для меня проходной вариант, хоть и симпатичная. Я дал ей 8 из 10.
— А откуда ты ее знаешь?
— Да она же моя одногруппница.
Интересно, парень учится в ЦПХ, и все еще более-менее вменяем. Я думал, эти курицы на одну ночь им там основательно мозги склевывают.
— Ты ей ничего не говори, понятное дело. Я просто еще не разобрался со своими чувствами.
— У тебя есть чувства? — попытался пошутить Вася. Гена в это время сделал «понимающий кивок». Он определенно не глуп.
Киев встретил холодно, киевляне — потеплее. Гена оставил машину недалеко от самого Майдана, где сотни тысяч человек уже ждали выступления лучшей музыкальной группы в этой сраной Восточной Европе. И да, они беларусы. Вот так-то, выкусите, «поющие нации» этого богом забытого региона. Ха, «поющие наци». Делюсь хохмой, пользуйте.
При входе на площадь нам сканирующим взглядом салютовали бойцы самообороны, взявшие на себя полицейские функции, пока менты выжидающе курили в сторонке. Пробиться компанией к сцене оказалось трудным делом: тела зевак и протестующих не собирались пропускать нас без боя. Пришлось остановиться в сотне метров, посчитав это достаточным, чтобы стать полноценными свидетелями большого концерта.
Эхо наслаивалось на музыку, доносились лишь отрывки, поэтому казалось, что многое я слышал впервые. Среди промерзших, но довольных туловищ я дал себе обещание прослушать все альбомы, начиная с «Капитала» — того самого, когда «Ляпис Трубецкой» изменился до неузнаваемости.
Несмотря на недостаток эстетического удовольствия, концерт был великолепен, в основном из-за единения всей этой толпы. Впервые с Плошчы-2010 я видел столько людей, собравшихся в общем порыве покончить со старым дерьмом во что бы то ни стало, да еще и концерт. Все прыгали и подпевали кумирам, чаще не в такт. Один парень прямо передо мной знал все песни наизусть, и постоянно пытался перекричать многотысячный люд. Он был так увлечен этим занятием, что я три раза безнаказанно и легонько пнул его коленом — ему было просто плевать, он отрывался, он был в другом измерении, где не существовало пинков в зад. Это вынудило меня проникнуться его бодрым настроением и петь все, что помнил, даже если это было одно слово в конце строки.