Я уже не замечал остальных, и лишь вибрация в кармане вернула меня из рая своих собственных возможностей.
— Алло, я слушаю.
— Паша, привет, это Диана.
— Кто? Какая Диана?
На другом конце послышался то ли вздох, то ли всхлип.
— Мы с тобой в клубе познакомились, на дне рождения мехмата.
Как я мог забыть?! Это же моя Леди Ди, с которой мы прекрасно провели одну ночь.
— Ах, да, красотка, помню, конечно. Что случилось? Не хочешь подъехать ко мне?
— Я тебя везде искала и звонила, но ты не отвечал. Поэтому пока ты не бросил трубку я скажу…
— Я и не собирался бросать трубку
— …я беременна.
Я бросил трубку.
Как? Когда? Почему сейчас? Прошло ведь уже три месяца!
Она перезванивает.
— Да, Диана, прости, с телефоном что-то стало. Скажи мне, ты давно об этом знаешь?
— С начала января.
— Это мой?
— Конечно, это твой.
— Прости, Диана, но ты отдалась совершенно незнакомому человеку в первый же вечер знакомства, а это наталкивает на мысли, что отцом мог быть кто угодно в этом городе.
— Я тебя знала, — всхлипнула Леди Ди. — Мне Гена про тебя рассказывал.
Я посмотрел на Гену, пытавшегося с братом уговорить Тоню на двойное проникновение. От него сейчас никакой пользы.
— Хорошо. Но это не отменяет того факта, что ты могла залететь от кого-нибудь другого, — пора кончать этот цирк. Я создан всемирной известности и славы, а не для семейной трясины. Я создан быть великим, твою мать! Кокс даст мне силу решить эту проблему в зародыше. — В общем, мой тебе совет: либо сделай аборт, либо не звони мне больше. Когда ребенок подрастет, может быть, я сделаю тест на отцовство. Тогда и поговорим.
— Уже третий месяц! Я не могу его убить!
— А что же ты делала эти три месяца? Обзванивала других папаш? Все, Диана, теперь это твоя проблема, и проблема того лоха, который возьмет тебя замуж.
Я бросил трубку.
Нет, этот вечер никто не испоганит, а мой мозг больше не будет занят бесполезными мыслями.
Я вижу цель, и я быстро ее достигну.
Только досижу в этом гребаном актовом зале. Тут отвратная энергетика. Наверное, интеллигенцию расстреливали именно тут.
Тем временем Боря и Гена были уже на полпути к греху с отягчающими, а Тоня была в шаге от того, чего не хотела делать на камеру полмесяца назад. Я не мог уступить этому малолетнему говнюку Гене: пусть помнит, что он только третий в очереди из троих. Я встал и весьма бодро, как мне показалось, подошел к этой падшей троице, чтобы переложить приближающийся грех на себя.
Звук открывающейся двери нас остановил. Мы все отчетливо его услышали, и не оставалось никаких сомнений, что за нами кто-то пришел. Боря быстро метнулся к вратам кокаинового рая и поставил под ручку стоявшее поблизости кресло, мобилизованное задержать сторожа.