Как легко, оказывается, свести человека с ума. В здоровом обществе важное событие мусолится максимум неделю. Сначала появляется повод, сравнимый с камешком, брошенным в тихое озеро. Пока волны от него дойдут до окраин озера, пока обратно вернется реакция, пока спросят мнение у всех респондентов, пока проведут все самые горячие ток-шоу на эту тему — как раз и пройдет неделя. А там нормальное общество готово пережевать очередной инфоповод.
Но когда количество россиян, готовых резать и убивать возросло в разы, был другой порядок: каждый день этих инфоповодов появлялось в десятки и сотни раз больше, чем обычно за неделю. Они создавались искусственно, лепились быстро, без оглядки на правду, критику и ответы с окраин озера. Их авторы явно что-то знали.
А знали, как оказывается, простую вещь. Чем больше камешков брошено в озеро, тем больше волн. Одна перекрывает другую, а эту перекрывает еще десяток, и происходит маленькое цунами из неподтвержденной информации, отголосков, слухов. Получалось даже, что один и тот же инфоповод, одно событие могло подаваться в разных и иногда противоречивых интерпретациях, никак друг другу не мешавших, потому что все уже захлебнулись в этом гребаном озере. Именно этого и добивались те, кто бросал камни.
Вода пустой лжи попадала в дыхательные пути, и кто-то шел на дно, отрешаясь от всего, а кто-то пытался всплыть, вдохнуть побольше воздуха, но все равно грузно плюхался, создавая лишь новые волны в некогда тихом озере.
Тонули в нем и мои знакомые, друзья, собутыльники. Часть из них отклеилась, потому что есть смысл говорить только с теми, кто нахлебался с тобой одинаковой воды, или нахлебался одинаково в принципе. Никто не знал, вернутся ли эти люди когда-нибудь за одну барную стойку со мной, как и не знал, когда это «когда-нибудь» наступит.
А теперь кратко о моих перспективах: у меня стали часто крутиться мысли о смерти. Не о суициде, потому что причин для этого не было никаких, мне бы даже нечего было написать в предсмертной записке, разве что: «Кажется, что-то пошло не так, и мириться с этим не получается». Просто о смерти — логичном конце, возведенном в культ, дедлайне всех твоих мытарств. Если бы люди действительно любили жизнь, ассоциировали бы они смерть с покоем?
Жизнь сводится к борьбе людей за то, чтобы эффектнее остальных упереться в землю, да надгробный памятник стоял выше остальных. Так в этом ли смысл? В этом смысла нет. Как и во всем другом.
А еще была тоска. Непонятная тоска, которая хуже смерти в этих краях. Иногда кажется, что Апокалипсис придет именно от нее — от смертной тоски на этой бесполезной планете. Это будет так.