— Нет, — покачал головой Крош. — Не проще. Таверной и постоялым двором владеет один и тот же человек. Это, как я уже говорил — Волестой. Значит, цены, как ты понимаешь, там одинаковые. За тарелку овощной похлебки, которой цена от силы три медяка с нас содрали бы семь или восемь, а тои все десять монет. Две похлебки, считай двадцать «мышей».
Слушая пояснения Кроша, я отстраненно подумал о том, что в этой части Орхуса медные монетки тоже называют «мышами». У нас их еще кличут «летучками». Все оттого, что на аверсе медяка изображен профиль королевы Аслог Великой, до замужества герцогини Далигор. На гербе ее отца герцога Далигора красовалась расправившая в стороны перепончатые крылья летучая мышь. Умерла королева Аслог уже лет двадцать как, но в память о ее непопулярном правлении, люди продолжают называть ее мышью. Это прозвище прочно закрепилось и за медной монетой с ее профилем.
Тем временем, Крош продолжал:
— Так как похлебки нам будет мало, придется заказывать грибную кашу. А это еще около двадцати медяков. Добавь сюда же хлеб. Молоко или ягодный морс… Итого получится около пятидесяти или шестидесяти «мышек». А это как раз две твоих эски.
На слова о еде мой желудок отреагировал недовольным бурчанием.
— Ну, так в чем же дело-то? Давай поедим!
— Эрик, Эрик, — покачал головой Крош. — Не иди на поводу у своего брюха. Доверься мне! Обещаю, через час, ну максимум два — мы поедим!
Справедливости ради, должен заметить — мальчишка сдержал свое слово. За час с лишним нам удалось побывать в нескольких домах. В каждом он яростно и ловко торговался, выменивал и требовал бонусы. Результатом была полная котомка продуктов. А в пекарне, последнем пункте нашего похода, Крош умудрился продать за семьдесят пять медяков весь мед, полученный с обмена на овечью шерсть у жены бортника. И в придачу разжился двумя теплыми лепешками.
— Итак, — победно говорил он. — Две лепешки, четверть головки козьего сыра, пять яблок, пять морковок, две луковицы, маленький горшочек меда, пять яиц, вяленая форель… М-м, что там еще?
— Фляга козьего молока и виток колбасы из баранины, — подсказал я.
— Ну, и, конечно, семьдесят пять медных монет! — объявил Крош и торжественно поклонился.
— Браво! — улыбаясь захлопал я в ладоши.
— Конечно, такое не каждый день возможно провернуть, — по дороге к баракам, стал объяснять Крош. — Просто в этот раз все удачно совпало.
— Ты не справедлив к себе, — возразил я. — Ты умудрился две эски превратить в медные монеты, да еще и набить полную котомку едой.
— Ерунда, — отмахнулся мальчишка. Но по его красному лицу было видно — похвала ему приятна.