Грим тем временем тут же взял пистолет, развернул его на врага и замер в ожидании.
Головорез катался по полу, подобно чумному псу, в бесполезных попытках остановить невероятную головную боль.
— Убей его, Джейсон! — крикнула Лора. — Пока еще есть возможность!
— Нет… — покачал головой Грим. — Не придется. Смотри… Кажется, кому-то пора домой.
Тело Головореза начало становиться прозрачным.
— В гостях хорошо, а дома лучше. — улыбнулся Грим. — Больше ты не тронешь никого в моем мире.
— Значит, я перебью всех до единого в своем! — закричал Головорез.
— Это вряд ли. — покачал головой Грим. — Видишь ли, в последний день своего пребывания в твоем мире, когда у меня начались головные боли, я переслал во все полицейские участки города заранее заготовленное электронное письмо с признаниями во всех своих, а если быть точнее, в твоих преступлениях.
— Ах ты мразь! — закричал Головорез.
— Еще какая! — улыбнулся Грим. — Я разослал не только подробности о преступлениях, большую часть из которых я выдумал для придания большей красочности… Также я сообщил обо всех известных мне адресах, где тебя могут схватить сотрудники правоохранительных органов. Твой залог отменят, и ты отправишься за решетку, где тебе и самое место. Ты животное, Головорез, и потому будешь сидеть в клетке, как подобает животному. Раз ты не умеешь адекватно вести себя в цивилизованном обществе, то будешь жить, подобно цепному псу. У меня все.
— Ты поплатишься за это, лейтенант — заорал Головорез. — Клянусь тебе жизнью.
— Не клянись тем, что у тебя уже разрушено. — кивнул Грим. — Приятного полета домой.
Через несколько секунд после этих слов Головореза окружила яркая световая вспышка ежесекундно летящих вперед разноцветных лучей. Лора этого не видела, но Грим наблюдал это во всей красе и не мог сдержать улыбки.
— Катись к чертям, Головорез! — прошипел Грим. — Там тебе и самое место!
После этих слов кричащий Головорез будто бы испарился из помещения, и от его пребывания там не осталось и следа. Ни следа, не считая полуразрушенного микрорайона города.
Грим тут же вскочил, подбежал к Лоре и развязал ее.
— Лора, любимая, прости меня… — начал Грим. — Во всем этом виноват только я и больше никто. Господи, я так за тебя испугался… Если бы он что-нибудь с тобой сделал, я не знаю, как бы это пережил… Лора, я тебя…
Грим не договорил. Его речь прервал поцелуй Лоры, которая даже не хотела ничего слышать. Ведь самые главные слова она уже услышала. Слова о том, что она дороже Гриму самой жизни.
Когда они, наконец, отпрянули, Лора неловко рассмеялась.