— Заглядывал бы лучше почаще в паспорт! — недовольно мурлыкнула Бетси. Документ, подтверждающий её происхождение, хранился в ворохе бумаг, на верхней полке шкафа. — Чтобы помнил, с какими кошками живет рядом!
Молодой человек перемахнул через Бетси, не потревожив ни единого волоска на её и правда чудесной шкурке, кошка закрыла глаза — дальнейшие действия сожителя её не интересовали. С утра ей в миску положили «Куриные радости», следовательно, об этом дне можно было не беспокоиться, о том же, что будет завтра, она подумает тоже завтра — Бетси всегда восхищалась Скарлетт, хотя и держала это в тайне. Перед тем как сомкнуть глаза, кошка постаралась предать своей физиономии и усам еще более безмятежное выражение, получилось очень похоже на то, как это делала на экране О’Хара.
Сон, Нега, Блаженство — только красавицы могут себе это позволить, на то они и красавицы!
Завершив полет, Котька зацепился рукой за кончик стола, встал, как вкопанный, свободной рукой схватил дребезжащее устройство и поскорее приложил его к уху. На другом конце прозвучал мягкий, но слегка встревоженный голос.
«Богиня», — тут же нарек невидимку Котька.
Почувствовав соперницу, Бетси открыла глаза, ревниво зыркнула на молодого человека, но, оценив его еще раз, успокоилась. «Никуда не денется!» — прикинула она.
Бетси отвечала за каждое свое «мяу» и никогда не делала беспочвенных выводов.
«Да, на такого вряд ли кто позарится», — вздохнула она, и даже непонятно, чего в этом вздохе было больше: самодовольства или раздражения.
Прищурив глаза, Бетси вдруг вспомнила дачного Мурзика, с которым её свела судьба летом.
«Если поставить соперников рядом, то…» — Один глаз пристально разглядывал Котьку.
У обоих её кавалеров было много общего: оба поджарые, жилистые, у того и у другого длинные лапы, вид у обоих благородно ободранный. Хотя нет, у Котьки — больше ободранный, а у Мурзика — скорее благородный. Ободранность Мурзика была сродни мужественности и говорила о переизбытке событий в его бьющей фонтаном кошачьей жизни (Бетси ревниво вильнула хвостом, она не раз замечала, как этот пожиратель сердец таскается на край дач к местной мымре). Ободранность Котьки, напротив, чем-то напоминала помятость, а помятость эта, как ни странно, происходила от недостатка событий в его жизни. Отсюда и вся эта суетность, эти нескончаемые «алло»…
Да, Котька во многом проигрывал Мурзику: прикид у него был вечно замызганный, джинсы, хоть и вытертые, но немодные, кожа бледная, с неприятными пятнами, проступающими от малейшего волнения. Этот срам, конечно, можно было бы прикрыть шерстью, но у бедного Котьки не было даже шерсти.