– Просто иду домой, – ответил он.
Сейчас на Джули были джинсы и свободная футболка, но от этого было не легче. Теперь она взрослая, а значит, ему нечего стыдиться.
– Ты стоишь неподвижно, – заметила Джули.
– Я не привык, что в окнах вашего дома горит свет, – признался Калеб.
– Какое-то время дом пустовал.
– Несколько лет, – отозвался Калеб.
Он посмотрел на фигуру Джули, она была великолепна. Никогда раньше он не встречал девушек, привлекательнее Джули.
– Ты знаешь, что твоя семья прислала цветы на похороны деда?
– Да, – ответил Калеб.
Он же и организовал заказ цветов.
– Так это был ты? – внезапно догадалась Джули.
– Это что, допрос?
– Нет, просто интересно. Не важно, кто их отправил, ты или твой отец.
– Да, – отозвался он и вспомнил, что его отца однажды арестовали за перепалку с Роландом.
Калеб не знал всей правды, но он часто слышал от отца, что это Феликс Паркер виноват в том, что его забрали в участок.
– Он мог бы послать духовой оркестр, – сказала Джули.
– Я не знаю, что ответить. – Калеб пожал плечами.
– Это шутка.
– Хорошо. Она была немного…
– Боишься признаться, что твой отец мог желать смерти моему деду? – пожала плечами Джули и продолжила. – Мы можем притворяться, что все хорошо, если хочешь.
– Я имею в виду, нехорошо шутить о покойном.
– Прошу тебя, ему было девяносто. Дед был бы не против. Ему бы это даже понравилось. Ты все еще злишься на меня, не так ли? – неожиданно спросила Джули и склонила голову набок.
Да, Калеб был все еще зол, но чувствовал неимоверное притяжение к ней. Он смотрел на нее в тусклом свете фонарей, и гнев постепенно сменялся чем-то другим, чем-то сладостно-тягучим.
– Мы можем притвориться, что я не злюсь, – ответил Калеб.
Джули улыбнулась, и в груди его защемило.
– У тебя есть чувство юмора.
Калеб не ответил на ее улыбку. Он не шутил. Он был готов притвориться, что не зол на нее.
Неожиданно Джули сделала шаг вперед.
– Знаешь, раньше ты мне очень нравился.
Калеб замер.
– Не знаю почему, – продолжила она. – Я едва тебя знала, но ты был старше, а мне было всего шестнадцать. Наши семьи враждуют, словно Монтекки и Капулетти, а я Джульетта… Сейчас это кажется смешным. Калеб?
Он не может поцеловать ее, не может, не должен, мучительно размышлял Калеб.
– Калеб? – повторила Джули.
«Не может быть, чтобы она не осознавала, что делает. Она сущий дьявол», – подумал он и сказал наконец не без раздражения в голосе: – Ты точно знаешь, что делаешь, правда?
Джули непонимающе взглянула на него.
– А что я делаю?
– Выбиваешь меня из равновесия, – пояснил он. – Танцуешь в шортиках и облегающей майке у себя на веранде…