Лера невольно хмыкнула, потом взъерошила Саше волосы и поцеловала:
– Да мы и не ссоримся.
А сама подумала: «Слава богу, отвлекся от своих мрачных мыслей» – для того и был затеян этот дурацкий спор. А сама задумалась: а вдруг и правда их дети влюбятся? Хотела бы она этого? Лера не знала. Ей нравилась Яна, но как дочь Саши, а не будущая жена Федора. Правда, Лера подозревала, что в этой роли ей ни одна девушка не понравится. Яна красивая, обаятельная, уверенная, веселая, доброжелательная, воспитанная. Но… Лера чувствовала, что ей приходится себя уговаривать, чтобы относиться к Яне по-родственному. В чем дело? Сумел же Саша полюбить ее сына? И Федька его обожает, это было видно невооруженным глазом: иной раз Лера даже ревновала, потому что, встретившись, ее мужчины тут же заводили разговоры на компьютерные темы, в которых Лера не могла принять участие. Она поняла: ее настороженность вызвана тем, что Яна не родная Сашина дочь. Лера знала про мать Яны слишком много плохого и невольно подозревала в дочери те же пороки. С этим надо было что-то делать, и Лера решила, что будет работать над собой.
Глава 8
Хоббит и Галадриэль
Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она,
Чтоб посмотреть, не оглянулся ли я…
Песня Максима Леонидова
А Федя действительно влюбился в Янку. Вернувшись из своего мотопробега по Скандинавии, он слегка изумился произошедшим в жизни матери переменам, но с легкой душой переехал в другую квартиру: Александр ему понравился, а еще больше понравилось, как расцвела за это время его любимая Зайца, хотя какое-то смутное чувство эту радость все-таки омрачало. Ему было неловко смотреть на влюбленных – в их-то возрасте и такие нежности! А услышав, как Александр называет маму, Федя хмыкнул и, улучив момент, насмешливо спросил:
– Эличка?!
– Ну, я же Элеонора, вот и Эличка. Не смейся над нами!
Мама вдруг совершенно по-девчоночьи смутилась и покраснела, и Федору тут же стало стыдно.
– Я не смеюсь, я ревную, – ляпнул Федя, даже не осознав, что говорит чистую правду.
Мама тут же кинулась к нему, обняла, потом взяла за щеки и заставила смотреть себе в глаза, как Федя ни пытался отвернуться.
– Ты же мой любимый Медвежонок! Федя, ты всегда будешь на первом месте. Это совсем другое. Тебе, наверное, одиноко там, да? Хочешь, мы вместе станем жить? На той квартире? А эту сдать можно. Хочешь?
– Нет! – рассмеялся Федя. – Все нормально. Это я так. Сам не знаю, что на меня нашло. Наверное, завидую вам.
Федя понимал, что прошлого не вернуть, но все равно скучал по тем временам, когда мама с папой любили друг друга и все они были так безмятежно счастливы. Правда, было это давно, но Федя помнил. Потом счастье как-то поделилось пополам: отдельное счастье с мамой, отдельное – с папой, а общего не получалось. Федя был чутким ребенком и видел: родители только стараются делать вид, что все по-прежнему. «Черная кошка между ними пробежала, бывает!» – сказал дед, и Федя долго раздумывал, откуда взялась эта черная кошка. Он даже спросил однажды у отца: «Разве ты не знаешь? Надо же было сплюнуть три раза через левое плечо!» Отец сначала не понял, что за кошка, а узнав про слова деда, помрачнел. «Да, брат, – сказал он. – Это я не сообразил, виноват». И вот теперь не кошка, а целый саблезубый тигр пробежал, и у каждого из родителей на самом деле началась совершенно отдельная жизнь…