— Осторожнее, — прижимая к себе дитя, возмущённо вымолвила горожанка.
— Простите, — виновато сказал следопыт и поспешил удалиться с ярмарки.
За площадью раскинулась огромная гряда деревянных строений, создававших лабиринт из узких улочек. Здесь было тихо и безлюдно — отрада для души, давно отвыкшей от громких празднеств. Идиллию нарушал лишь одинокий металлический стук, что доносился откуда-то с соседней улицы. Джон надеялся найти гостиницу, но раз уж первым попался кузнец, то сначала можно было поправить пострадавший от булавы наплечник. А заодно и разузнать, где лучше остановиться на ночь.
Мускулистый, широкоплечий кузнец неустанно бил молотом по раскалённой заготовке. Каждый удар высекал яркие оранжевые искры, что, отскакивая от кожаного фартука, находили покой на холодном камне мостовой. Услышав шаги, он вытер со лба пот и посмотрел на остановившегося рядом черноволосого воина:
— Надо же. Трезвый и серьёзный. Неужто на ярмарке закончились выпивка и веселье?
— Нет, — устало поморщился следопыт. — Просто отвык от подобных мероприятий.
— Я тоже. Да и вообще не очень люблю шум.
— Странно это слышать от человека, целый день стучащего по наковальне, — Джон усмехнулся.
— Обижаешь, — положив молот и клещи, кузнец взял со стойки меч, украшенный резной гардой и навершием в виде головы быка. — Это не стук, а музыка. Песня, рождающая великие творения, — он повращал клинок, позволив свету показать всё совершенство идеально отполированной стали.
— Да-а-а, впечатляет, — одобрительно покивал следопыт. — Пожалуй, соглашусь с тобой.
— То-то же, — кузнец с довольной улыбкой вернул меч на место. — Но ты же сюда явно не поглазеть пришёл. Чего хотел-то?
Джон указал глазами на помятый наплечник:
— Такое для тебя, наверное, вообще плёвое дело. Возьмёшься?
— Два серебреника, и к вечеру будет готово, — кузнец призадумался, перебирая пальцами рыжую бороду. — А если что-нибудь купишь, то поправлю при тебе и бесплатно.
Кузница была переполнена холодным оружием и латной бронёй, соблазнительно поблёскивавшими от пламени раскалённого горна. В каждом углу помещения стоял одетый в классические тяжёлые доспехи деревянный манекен. Между ними тянулись ряды суровых двуручных булав, клейморов и молотов. Самый верх занимали изящные кинжалы, утончённые рапиры и щиты. Каждое изделие было заботливо зафиксировано на специальных железных держателях, глубоко уходивших в каменную стену. Великолепие боевого металла поражало воображение. Взор следопыта остановился на тёмном треугольном щите с серебряным изображением дракона: