Он выкрикнул это слово голосом сумасшедшего. Это был величайший момент всей его жизни, плод всех его мечтаний. На одно мгновение я был потрясен мыслью, что мы, действительно, во власти хитрого, тонкого маниака, помешенного на своей идее. Билю Сканлану пришла в голову та же мысль, потому что он бросил мне взгляд с двусмысленной улыбкой и дотронулся до своей головы. Но после этого одного дикого взрыва. наш вождь сейчас же стал по-прежнему серьезным и сдержанным. Но и на самом деле, надо было только взглянуть на порядок и на заботливость, которые проявлялись в каждой мелочи вокруг нас, чтобы снова убедиться в силе его разума.
Но теперь все наше внимание было обращено на удивительные новые впечатления, которые нам давало каждое мгновение. Клетка медленно спускалась в глубины океана. Светло-зеленая вода превратилась в темно-оливковую. Эта вода снова сгустилась до удивительного синего цвета, богатого, глубокого, синего цвета, постепенно переходившего в темный багрянец. Мы спускались все ниже и ниже — сто футов, двести футов, триста футов. Клапаны действовали безукоризненно. Наше дыхание было таким же свободным и естественным, как и на палубе парохода. Стрелка измерителя глубины медленно двигалась по светящемуся циферблату. Четыреста, пятьсот, шестьсот…
— Как вы себя чувствуете? — проревел испуганный голос сверху.
— Как нельзя лучше, — крикнул Маракот в ответ. Но свет мерк. Теперь были тусклые, серые сумерки, быстро сменявшиеся мраком.
— Остановитесь тут! — крикнул наш вождь.
Мы перестали двигаться и повисли на семистах фугах под уровнем моря. Я услышал щелкание выключателя и в следующую минуту нас залил яркий золотой свет, который вылился из каждого из наших боковых окон и посылал длинные, блестящие дороги в окружающую нас водную пустыню. Прижав лица к толстому стеклу, каждый у своего окна, мы смотрели на такие виды, которые никогда не представлялись человеку.
До сих пор мы знали этот слой морской глубины только по тем немногим рыбам, которые оказались слишком медлительными, чтобы избегнуть нашего неуклюжего невода, или слишком глупыми, чтобы ускользнуть от бредня. Теперь мы видели удивительный водяной мир, каким он был на самом деле. Если целью творения было создание человека, то странно, почему океан настолько населеннее земли. Мы уже прошли поверхностные слои, где рыбы или бесцветны, или же настоящей морской окраски, ультрамариновые сверху и серебристые снизу. Тут ясе были существа всех возможных окрасок и форм, какие только существуют в море. Хрупкие Leptocephalus или личинки угрей проносились мимо, как полоски блестящего серебра в сверкающей дороге света. Медленные, змеевидные мурены, миноги морских глубин, извиваясь, проплывали мимо, или черный рогозуб, весь состоящий из острий и рта, глупо разевал пасть на наши выглядывавшие лица. Иногда мимо проплывала, глядя на нас жутними человеческими глазами, коренастая каракатица. Иногда всей картине придавала прелесть, похожая на цветок, кристально-прозрачная форма морской жизни cystoma или glaucus. Огромный саranx или прямун бешено снова и снова бросался на наше окно, пока его не затемнила тень семи футовой акулы, и он исчез в ее раскрытой пасти. Доктор Маракот сидел, как зачарованный, держа на коленях книгу для записей, внося свои наблюдения и бормоча монолог научных толкований.