Предисловие.
Глава I.
Первые дни после освобождения и создание журнала «Гласность»
Очевидное с первого дня участие КГБ в перестройке
Известность и влияние публикаций «Гласности»
Периодика «Самиздата», «свободные» государственные СМИ и Сумгаит
На что существовала «» и ее первый разгром
Глава II. 1988–1991 годы.
Восстановление журнала
Психиатрия и второе «перестроечное» в отношении меня уголовное дело
Первый опыт военного положения в СССР и наш арест в Армении
Побоище в Тбилиси и «Золотое перо свободы»
Гибель Андрея Дмитриевича Сахарова
Конец журнала «Гласность»
За рубежом и экзамен Собчака
Рассказ Яна Ольшевского и Борис Ельцин
Активизация КГБ перед путчем
Прослушка, перлюстрация
Информационная блокада
Выступление в Петербурге о приходе к власти КГБ и путч
Глава III. 1991–1995 годы. Реформы Гайдара и разгром демократического движения.
«Шоковая терапия» России и начало ее раздела
Катастрофическое поражение Соединенных Штатов в холодной войне
«Победители», конференция в Амстердаме. Переворот 1993 года
Аэропорт Шереметьево и другие приключения
Реклама Гайдаром «русского фашизма» и конференции «КГБ: вчера, сегодня, завтра»
Эпопея с «Советским писателем» и третий разгром «Гласности»
Государственный переворот. Кровавый разгром парламента
III конференция «КГБ: вчера, сегодня, завтра»
Зловещий девяносто четвертый год
Убийство моего сына — Тимоши
Жизнь после убийства Тимоши
Глава IV. 1995–2003 год.
Трибунал о Чечне
Виктор Орехов
Новая попытка заманить меня в Кремль и невозможность хоть что-то полезное сделать в Чечне
Международный уголовный суд
Попытки уговорить, купить, запугать в начале правления Путина
Возвращение коллекций
Кавказские рабочие проекты
Завершение разгрома правозащитного движения
Подведение итогов. Формальная гибель гражданского общества
Конференция в Чикаго
Конец «Русской мысли»
Последний проект — четверть века Хельсинкским соглашениям
Шестая, седьмая, восьмая и последняя, девятая конференции «КГБ: вчера, сегодня, завтра»
Конец фонда «Гласность»
Послесловие. Три документа
Я знаю, что мои статьи последних лет у многих вызывают недоумение, у других — даже сожаление. В них много критики людей, с которыми меня теперь хотели бы объединить — некоторыми наиболее известными сегодня диссидентами и правозащитными организациями, казалось бы самыми демократически ориентированными средствами массовой информации и их редакторами и, наконец, правда изредка, даже с деятелями современного демократического движения, которые теперь уже всё понимают, и даже начали иногда говорить правду. Сегодня получается, что я не только поддерживаю (пусть и совсем иначе) критику в их адрес правительственной, циничной и откровенно клеветнической и окончательно продавшейся российской печати, но даже как бы ставлю их рядом, отношусь одинаково и к преступной кровавой организации захватившей власть в нашей стране и к ее иногда и временами искренним противникам.
