К тому же в Москве, благодаря тому, что прежде чем стать новым редактором «Бюллетеня «В» в 1982 году (после арестов Ивана Ковалева, Алексея Смирнова и эмиграции Владимира Тольца), я, вопреки мнению Григоренко и многих других диссидентов, что «в подполье можно встретить только крыс», тут же ввел минимальные формы конспирации, была на свободе практически вся редакция Бюллетеня. Только Федя Кизелов, за которым начали ходить по пятам, опасаясь ареста, уехал за границу. Именно его вначале после моего ареста в КГБ считали редактором «Бюллетеня «В», поскольку он выполнял самую открытую и рискованную часть работы — поддерживал постоянные связи с Еленой Георгиевной Боннэр, Лизой Алексеевой, Софьей Васильевной Калистратовой, и это было необходимо и для получения новой информации и во многих случаях — для пересылки «Бюллетеня «В» заграницу. «Хроники текущих событий» в это время практически не было и только наши, выходившие каждые десять дней 30–50 страниц информации и были основным источником сведений об СССР для радио «Свобода», ВВС, «Голоса Америки».
Вызывала подозрения у КГБ и отважная Лена Санникова, попытавшаяся продолжить издание «Бюллетеня «В» в основном для того, чтобы отвести от меня обвинение в его редактировании. Но я уже примерно через месяц сам сказал об этом удивленным своим пяти следователям: из имевшихся у них материалов было ясно, что недели через две они сами это поймут, а мне хотелось лишить их удовольствия разоблачать меня и доказывать, что именно я — редактор, с помощью уже найденных ими, но не сразу понятых моих рукописей и откровенных показаний переписчика. Лена Санникова тоже еще была в ссылке, но по другому обвинению. У меня, благодаря принятым мерам предосторожности, кроме лежащей на столе рукописи моей редакционной статьи ничего найдено не было (Федя Кизелов сделал в подвале моего дома очень хитроумный тайник, который на трех обысках так и не был найден).
Но в Москве были замечательный математик Лена Кулинская (ее первый муж — Володя и был тем, неизвестным КГБ курьером, который собирал у всех сотрудников «В» материалы и привозил мне в Боровск), уже вернувшаяся из ссылки (но тоже по другому делу) Таня Трусова, уже готовая к аресту — материалы о ней открыто собирали — безумно храбрая Ася Лащивер и испытавший уже больше всех остальных — Кирилл Попов.
Впервые за четыре-пять лет я мог открыто приглашать их в свою московскую квартиру и частью там, частью — на прогулках, чтобы уж не все становилось известно КГБ, обсуждать, что же нужно делать дальше. По-прежнему, как и четыре года назад, когда все оставшиеся на воле и особенно Таня Трусова и Ася Лащивер, самоотверженно помогали моей жене — Тамаре и детям, прорывались на закрытые заседания суда в Калуге (Аню и Таню «снимали» с электричек) ни у кого из сотрудников бюллетеня не было и тени страха. А для него, все это хорошо понимали, по-прежнему были большие основания.