— Да, это глупо, — кивнул Беркович, нахмурившись. — Мог бы придумать деталь поинтереснее.
— Ему нужно было привлечь наше внимание к привязке времени. В семь пятьдесят шесть он покинул отель. Значит, действительно, увидев, как убивали Бехмана, сбежал, не чуя ног. На деле он, возможно, убил Бехмана раньше, потом стер следы, привел в порядок номер… А вот и он!
В дверь протиснулся сержант Самуэль и бодро доложил:
— Задержанный для допроса доставлен.
— Пусть войдет, — кивнул Хутиэли.
Шилон оказался мужчиной средних лет, высоким, с резкими чертами лица. Приглаженные усики придавали лицу Шилона фатоватый вид. Бросив мрачный взгляд на Берковича, задержанный сел на стул перед инспектором и заявил:
— Ничего я больше не видел, не понимаю, почему вы меня тут держите.
— Да так, — пожал плечами инспектор. — Наводили кое-какие справки. Например, о вашей связи с Ханой, женой Бехмана. О том, что он не собирался давать ей развод. У вас был повод для того, чтобы задушить…
— Не убивал я его! — неожиданно тонким голосом закричал Шилон. — Не убивал! Был я там, был! И видел! Но не я его…
— Ну конечно, — с иронией сказал Хутиэли. — Вы сказали чистую правду. Но, видите ли, часы в номере электронные, тикать они не могли. Это одна ваша ложь. Вторая — та, что на часах было без семи восемь…
— Я правду говорю! — продолжал кричать Шилон. — Зачем мне врать?
— Чтобы отвести от себя обвинение, — объяснил инспектор. — Это же ясно. У вас был мотив, была возможность, и вы это сделали. Но портье обратил на вас внимание, хотя вы надеялись, что пройдете незамеченным.
— Не убивал я!
— Инспектор, — преодолевая новую волну головной боли, сказал Беркович, — могу я задать вопрос?
— Задавайте, сержант, — разрешил Хутиэли.
— Вопрос не к Шилону, а к вам, — пояснил Беркович.
— Ко мне? — удивился инспектор.
— Да. Вы же были в том номере… Там есть радиоприемник?
— Есть, — сказал Хутиэли. — Транзисторный приемник, двухволновой, на батарейках, лежал в изголовье. Должно быть, Бехман слушал музыку, лежа в постели. Почему ты решил, что там должен был быть приемник?
— Сейчас… — рассеянно сказал Беркович и обратился к Шилону: — Вы говорите, что тикали часы…
— Да, я же сам слышал!
— Часы тикать не могли, они электронные…
— Но я…
— Минутку! Я вам верю, вы действительно слышали. Но вам не показалось, что тиканье какое-то странное?
— Странное? — задумался Шилон. — Ну… В тот момент все мне казалось не просто странным, а ужасным… Руки, которые душили… Часы тикали очень громко, но я подумал, что у меня в ушах отдает от испуга… И какой-то еще шум был в ушах — тоже, видимо, от страха.