.
Александр Васильевич был несравнимо глубже и, главное, несчастней. И еще -- он был человек достоинства и чести... Но пусть останется здесь так, как записал.
"27 марта. Ее плен горше моего в тысячу раз и есть настоящий плен Кащея Бессмертного. Ее "Кащей", забравши в себя идею христианского единства любви, очень практически использовал ее: под покровом обязательного единства он вообще может выбросить вон самую страшную борьбу человека за живое чувство к женщине, за обязательство и риск быть на каждый день по-новому, быть живым и следить за ее переменами с напряженным вниманием. А Кащей, обеспечив себя верой христианина в формальное единство любви, покойно живет себе и занимается своими делами.
Дай Бог мне тоже не остановиться на чем-то своем... и забыть о внимании, потому что любить -- значит быть внимательным.
Вот теперь стало понятным, почему, не разделавшись с прошлым, она не смела сказать мне "люблю". Потому что в ее "люблю" входит и само дело любви; но как любить-делать, если руки связаны, если душа в плену?
При разговоре все обычные понятия, даже очень высокие, как Бог или любовь, она непременно берет в кавычки (в смысле "так называемые"). Делать это можно различными способами. Она делает это как-то по-своему. Она в постоянной борьбе с бытом, с пошлостью. И это и может служить двигателем в дальнейшем нашем путешествии. Сила же любви во внимании: надо быть к ней внимательным".
"29 марта. Весна воды в полном разгаре. Грачи, но ни жаворонков, ни скворцов еще нет. Ездил снимать жилище в деревне Тяжино под Бронницами для нашей весны и нашел такую прелесть, о какой и не мечтал. Переживая вместе с весной обмен мыслей с Л., утверждаюсь все больше и больше в своем праве на это счастье и обязанности своей его достичь и охранять..."
"30 марта. Все думаю о покинутой мною женщине. Мне тяжело не от ее страдания, столь простого, а от соседства моей сложнейшей любви (от которой должно родиться нечто не только для моего личного удовлетворения, а может быть, и еще для кого-нибудь), соседства этой любви со страданьем впустую.
Точно так же, как на войне, теперь надо сознать себя, свое устремление и не оглядываться на падающих людей.
И еще: правда -- есть суровая вековечная борьба людей за любовь 18.
Мы стремимся друг ко другу через всякие препятствия -- человек это или пусть даже Бог -- это не Бог, если он нам мешает, и не человек.
Настоящий Бог, настоящий человек нам мешать не будет, потому что наше дело правое, на этом вся жизнь стоит, и без этого вся жизнь на земле просто бессмыслица. Начинаю себя чувствовать в этой любви как сахар в горячей воде или как воск на огне. Чувствую, что весь как-то плавлюсь и распускаюсь. Так, наверное, еще много будет всего, пока все во мне переплавится и выкристаллизуется".