Поэтому вечером, когда они сидели на кухне и пили чай с пирожными, Беркович сказал:
— Что это приключилось в Эйлате? У меня такое впечатление, что ты о чем-то недоговариваешь. То ли там спасатели плохо работали, то ли утопленник оказался твоим знакомым…
— Чепуха, — решительно сказала Наташа. — Как он мог быть моим знакомым? Он всю жизнь прожил в Беэр-Шеве, а я там ни разу не была. И спасатели молодцы — по-моему, они сделали все, что могли.
— Так в чем проблема?
— Какая проблема? — удивилась Наташа, но, помедлив, добавила: — Впрочем, лучше я тебе скажу, может, у тебя будет другое мнение?
— Другое — в отличие от чьего?
— От эйлатских полицейских, конечно! Понимаешь, я уже вышла из воды и лежала пот тентом. А тут раздался крик, все вскочили, я тоже. Дело было уже в сумерки, солнце недавно зашло, на пляже было мало людей, большинство уже разошлись — кафе, рестораны… Я смотрю — кто-то барахтается метрах в пятидесяти от берега. Я даже не разобрала — один это был человек или двое. А потом появилась моторка, их вытащили и привезли к причалу. Ну, я тоже пошла туда, как все. Дальше я тебе говорила — одного спасли, второго — нет. Так вот, вроде бы все ясно. Но когда полиция начала расспрашивать свидетелей — ну что да как, одна женщина, она сидела у самой воды, сказала вдруг, что этот не сам утонул, а другой его потянул в воду за волосы, и она все видела. Понимаешь?
— Как она могла видеть? — недоверчиво сказал Беркович. — Ты же сама сказала: сумерки, и расстояние — пятьдесят метров, да еще волны…
— Вот полиция тоже так сказала! Тем более, что тот, кого спасли, был в таком шоке… Он даже разговаривать не мог, только раскачивался и мычал, у него были такие глаза… Ведь этот, который утонул, был его братом! Они лет десять не виделись, встретились наконец, решили вместе отдохнуть, и такая трагедия!
— Так в чем проблема? — прервал жену Беркович. — Ты все-таки сомневаешься в том, что это был несчастный случай? По-твоему, один брат мог утопить другого? Зачем?
— Не знаю, — пожала плечами Наташа. — А вдруг эта женщина действительно видела то, о чем говорила?
— Я не сомневаюсь, что она не выдумывала, Наташенька. Но я, в отличие от тебя, имел дело с множеством свидетелей. Чаще всего они не в состоянии толком описать увиденное и почти никогда не могут его правильно интерпретировать. Так что на месте эйлатских полицейских я бы тоже не очень верил этой женщине, хотя…
— Хотя что? — спросила Наташа, потому что муж замолк посреди фразы.
— Хотя, — закончил Беркович, — я бы все-таки навел справки о братьях. Хотя бы для успокоения совести. Убежден, что эйлатские полицейские так и поступили. Ты ведь об этом знать не можешь.