Он добродушно рассмеялся собственной шутке, превосходно рассказанной, однако лицо Люси сохраняло серьезное выражение, и веселость каноника постепенно угасла. Повисла короткая пауза, во время которой он искоса посматривал на Люси, расстроенный тем, что его доброе намерение пропало втуне.
– Будь благоразумной, Люси, – в конце концов примирительно произнес он. – Я никогда не вмешивался в твои дела, но все же я священник и знаю о монастырской жизни не понаслышке. Настоятельно советую тебе не делать этого.
Она взглянула на каноника, располневшего, с пухлыми руками и щеками, лоснящегося от хорошей жизни и сознания собственной значимости. Потом ее мысли быстро переключились на Талбота – худого, изможденного, снедаемого исступленной верой. Она наморщила лоб. Неужели два эти человека исповедуют одну религию? Во всяком случае, она знала, кого выбрать в качестве образца для подражания.
– Отец Джон Талбот говорит, у меня призвание свыше, – холодно отозвалась она. – Он советует мне идти в монастырь.
Лицо Эдварда залилось густым румянцем.
– Талбот! – воскликнул он. – Фанатик… подстрекатель… он под наблюдением у епископа. Нельзя чересчур полагаться на его слова. У нас есть долг по отношению к жизни и к самим себе. – После паузы к нему вернулась священническая велеречивость, и он продолжал нарочито важно: – Нет! Наш престиж здесь не повысится, если мы станем разгуливать в отрепьях и с бритой головой. Мы должны соответствовать сану. Как же, только вчера я заинтересовал одного человека религией во время игры в гольф… – Он говорил с определенным удовлетворением и не без гордости: ныне его гандикап составлял восемнадцать.
Она взглянула на него пронизывающим взором:
– Чтобы именно ты… пытался отговорить меня от служения Господу?!
Беспокойно задвигавшись, он вновь залился краской. Настойчивость Люси раздражала его.
– Просто я хочу предостеречь тебя от опрометчивого поступка. Ты довольно-таки упрямая, вполне можешь закусить удила. Любой разумный человек скажет тебе то же, что и я. Даже мисс О’Риган считает… – Не договорив, он пожал плечами.
Значит, он обсуждал ее с мисс О’Риган – этой бледной хранительницей его фланелевого комфорта! И вновь в Люси вскипело чувство горькой несправедливости.
– Какая есть, такая есть, – быстро проговорила она, – и такой меня создал Господь. Но я ни за что не стала бы обсуждать человека у него за спиной. Более того, судя по твоим словам, я как будто собираюсь связаться с дьяволом, а не уйти в монастырь.
Негодуя, он отшатнулся с воздетой рукой – чуть ли не апостольская фигура.