А я, ну, вы понимаете.
Волна негодования прокатилась по всему цивилизованному сообществу. Меня низвергли со всех пьедесталов. Английское издательство выслало мне полконтейнера книги, которая уже была переведена на английский и напечатана, отказавшись её продавать. Немецкое издательство закрылось. Мой агент сообщил, что все договоры расторгнуты. Российская литературная среда потеряла ко мне интерес. Оказалось, что мои книги скучны, что таланта у меня нет, а всё, что было во мне интересного – это черкесская экзотика и маячивший за моей спиной геноцид. В самой Карачаево-Черкесии несколько месяцев издавался еженедельный листок «Не дай Аллах нам стать сагалаевыми». Был снят цикл телепередач про мерзость моего предательства, передачи были пущены по региональному телевидению в прайм-тайм и пять раз повторялись. Много лет дату моего выступления на Мюнхенском Конгрессе Черкесского Народа, пришедшуюся в аккурат на день весеннего равноденствия, отмечали сжиганием моих книг и чучела, изображавшего меня, на площадях нескольких городов в Карачаево-Черкесии и в Европе. Потом книги кончились. А мастерить чучело надоело. Но все запомнили. Все про меня узнали. Эрманарих Сагалаев – полукровка, метис, ублюдок, вырожденец, генетический мусор, предатель.
Так я стал знаменитым.
Второй раз я встретился с Иваном Шимодой в клубе, то ли стрелковом, то ли реконструкторском. Шимода упражнялся в стрельбе из арбалета. Шимода часто занимался странными вещами. Я думаю, это он так выёживался. Современному наставнику, коучеру, положено выёживаться и увлекаться чем-нибудь оригинальным.
Шимода протянул мне снаряженный и взведённый арбалет и предложил выстрелить. Я поднял тяжёлое оружие и выстрелил в чучело, поставленное метров за пятьдесят от линии огня в качестве мишени. Арбалет оказался оружием мощным и страшным. Стрела пробила мишень насквозь.
Шимода сказал: болт. Не стрела, а болт. То, чем стреляют из арбалета, называется болт. Я спросил: а какая разница? Похоже на стрелу. Вот оперение. Вот наконечник. Просто стрела. Короче и тяжелее, чем для лука, но всё же стрела. Шимода сказал: нет, болт. Разница есть. Разница принципиальная. Стрела – это боеприпас войн кочевого времени феодализма. А болт – оружие буржуазии. Даже пролетариата. Потому что тогда, во времена арбалетов, пролетариатом была буржуазия. Как это убедительно доказывает философ Александр Секацкий в своей книге «Миссия пролетариата», издательство «Лимбус», тираж семьсот экземпляров.
Я перестал спорить. Болт – значит болт. Мы стреляли ещё около часа. Пока я не научился попадать не просто в чучело, а в отмеченные моим инструктором места: в шею, в лицо, в область сердца, в мошонку. Это было несложно. Арбалет был не только мощным, но и современным: оружие было оснащено оптическим прицелом и хорошо пристреляно.