— На длинных волосах будет смотреть еще лучше. — Губы лорда тронула насмешливая улыбка.
И я улыбнулась в ответ.
В тот раз он отказался от предложения папы пройти в гостиную, сказав, что имеет дела. Извинился, попрощался, поцеловав мою руку так, словно я была взрослой леди, и ушел. Почему-то, когда он так странно при уходе посмотрел на меня, мне показалось, что дел у него нет, просто он каким-то образом догадался о моем нежелании портить праздник присутствием страшного дракона. Даже если дракон не так уж и страшен, каким казался… Но монстры ведь не улыбаются так нежно?
«Только если не скрывают за улыбкой оскал».
* * *
Следующая наша встреча сильно изменила мое отношение к сказочным драконам и рыцарям/принцам, их побеждавшим.
Я росла, и за это время у меня появился друг. Внук моей гувернантки, госпожи Карины, старше меня на год, Ник был первым человеком, с которым я действительно дружила и играла, а он проявлял к этому искреннее желание. Он был милым заикающимся мальчиком с невероятным умом и, если узнать его через маску иллюзорной робости, не по-детски острой речью. Пусть Ник не мог зваться никак мне «ровней» по статусу, но мы вместе проводили в последние месяцы все свободное время и я ни разу не была высокомерна; а на День Рождения он обещал познакомить меня с «братьями» и посвятить в настоящую рыцарскую компанию. И ничего, что рыцари — прошлый век, а это значение заменили на «антеры». Рыцари, по словам Ника, были гораздо лучше. Если я начинала спрашивать, почему так, если суть одна и та же, он заливался на много часов рассказами о том, почему же теперь все другие, бесчестные и вообще… В общем, больше я не спрашивала и просто ждала дня, когда вступлю в ряды благородных рыцарей.
Однако моим грезам было не дано исполниться, ведь лорд и леди Аймит приглашать кого-то запретили и вообще праздновать решили дома. Даже без бала, ведь для бала я еще маленькая. Наплевав, что балу одиннадцатилетней Версее Канта, дочери герцога, журнал «Жизнь света» посвятил целую страницу.
— Это жестоко, — произнесла я — горло от плача сдавило. Я печально глядела в тарелку со своим ужином и подумала, что блюдо явно стало пересоленным. Громко всхлипнула.
— Прекрати, юная леди! — раздраженно ответил папа, грозно сверкнув глазами. — Тебе и так слишком многое позволяют. А что день рождения… Не забывай о том, кто будет главным завтра гостем.
И эти слова эхом повторялись у меня в голове, когда я в слезах бежала в комнату.
Утро, полное трагичных мыслей и жгучей обиды, началось еще раньше обычного. Потому что окно, за которым небо только-только начинало голубеть, было мною распахнуто, а веревка, украденная из чулана слуг, привязанная одним концом к декоративному выступу на стене, другим лежала у меня в руках.