Как ни странно, монстр даже не попытался объявиться. Благополучно припудрив носик и подмигнув своему прекрасному эго в отражении, я вновь минула пустой коридор и вернулась в столовую. В помещении на меня навалился шум голосов, но музыки не было, потому что музыканты собирались с новыми силами перед следующей партией. Мимо важно прошествовал маленький (из нового персонала, видеть) домовенок с подносом, и я, с секунду посомневавшись, решила ему облегчить ношу и забрала один бокал, после чего с чистой совестью и изумительно удачно попавшимся особо вкусным вином поспешила обратно к своим, надеясь, что не пропустила самое интересное. Все шло хорошо до тех пор, пока, высматривая в путанном из-за количества присутствующих, пестрящих карнавальными масками и цветистыми нарядами, пространстве тот стол с оставшейся там курьезной троицей, я случайно не наткнулась на кого-то по пути. Очень неуклюже наткнулась, и красное пятно на классически белой рубашке под пиджаком стремительно расплывалось на глазах.
Ойкнув, я подняла глаза и встретила металлическую маску с не менее металлическим взглядом под ней.
— Простите, — пробормотала я, отступая.
От стыда хотела поскорее позорно сбежать и уже сделала бы это, но тут за локоть ухватили и неожиданно сильным движением притянули к себе.
— Вы должны мне танец в извинение, — донесся до меня странно, неестественно хрипловатый, как будто обладателя его обуяли эмоции, голос. Его глаза… Даже в этом освещении я могла поручиться за то, что их цвет насыщеннее, голубее самого ясного весеннего неба. И они казались мне очень знакомыми, но голос было я не смогла вспомнить никак.
Почему-то я не стала вырываться. Кивнула, тем временем рассматривая незнакомца и судорожно роясь в воспоминаниях в поисках ответа на встревожившиеся ассоциации. Меня отпустили, кажется, с некоторой неохотой, и рука чуть побаливала из-за недавней хватки. Но я не возмущалась и не злилась, на меня будто напало какое-то сонно-ностальгическое наваждение.
Как раз кстати полились вступительные звуки музыки. Издевательством рока нам выпало танцневать виерсо.
Отступать пути не было. Мелодия начиналась обманчиво нежно. Легкое, едва ли весомое ощущение моего неожиданного партнера к талии и его рука через атлас белой перчатки — пара медленных кружений по небольшой окружности. Затем бархатное понижение нот и постепенно наращиваемый ритм. Быстрее, быстрее, и взмахи, пируэты, смелые па растворяются в вихре головокружительной страсти. С непривычки сбивается дыхание; я знала этот танец вскользь, только из своего любопытства и милости учителя танцев. Как я и сказала, виерсо не одобрялся в свете, поэтому и среди адептов его мало пар танцевало. В программе вечера он был чисто по традиции, из бунтарства, которое являлось неотъемлемым аспектом жизни молодежи, золотой или даже серебряной (медных я не считала, у нас, по крайней мере в академии, простой массовки не было). В такой сложной вариации у меня не было времени отвлекаться, а с учетом, что мужчина оказался невероятно хорош и именно таким интересным, танец с которым я ждала сегодня для громкого старта, оставалось только успевать ловить ртом воздух и пытаться справиться со сбивающим потоком эмоций. Восторг, азарт. Никогда не замечала в себе столько страсти, хотя музыку, танцевать я всегда любила.