От римской империи до начала второго тысячелетия (Браун, Вен) - страница 43

: сквозь это внимание к частному эпизоду можно явственно ощутить, что странный привкус этого действия дает ключ к разгадке природы власти рабовладельца. Овидий советует умелому любовнику, как добиться расположения женщины, которую он страстно желает: нужно играть при ней роль сладкого тетушкиного пирога, чередуя ее с образом справедливого, но строгого отца: «Постарайся, чтобы возлюбленная всегда просила тебя о том, что ты прекрасно мог бы сделать и сам, без ее просьбы; ты пообещал освободить одного из своих слуг? Сделай так, чтобы он уговорил твою возлюбленную ходатайствовать за него перед тобой. Ты прощаешь своего раба и избавляешь его от наказания? Пусть она добивается от тебя того, что ты сделал бы в любом случае». Римское право не считало беглым раба, который сбежал, чтобы просить друга своего господина похлопотать за него перед хозяином. А это значит, что превыше жестокости каждого отдельного господина витала всеобщая благосклонность всех господ — как класса. Поскольку вопрос о милосердии рассматривался только среди равных, раб, который решился бы просить за себя сам, выглядел бы наглецом, осмелившимся выбирать за господина, какой из двух образов тот собирается принять в данный момент.

Подобно тому как милость рабовладельца, не будучи данью человеколюбию, была всего лишь личной его заслугой, примеры жестокого и даже бесчеловечного обращения хозяев со своими рабами оставались их личным прегрешением. В жестокости по отношению к рабам не было ничего необычного; это становится очевидным, когда читаешь советы, которые дает Овидий в своем руководстве по обольщению. «Если женщина царапает ногтями свою парикмахершу или колет ее иголкой, это не добавляет ей очарования», — пишет он. Однажды император Адриан, хотя он и был человеком изысканным и утонченным, воткнул стилос из своего письменного прибора в глаз одному из рабов–секретарей: глаз спасти не удалось. Спустя некоторое время он спросил раба, какой бы тот хотел получить от него подарок в качестве компенсации за причиненный ущерб; пострадавший раб ничего не ответил; император повторил свой вопрос, добавив, что раб получит все, что хочет. Последовал ответ: «Я не хочу ничего, кроме моего глаза». Незадолго до окончательного триумфа христианства Эльвирский собор предписал привлекать к суду христианских жен, которые «в порыве ревности избивают своих служанок так сильно, что те впоследствии умирают, если смерть имеет место в течение четырех дней после избиения».

Жестокий или вспыльчивый господин дискредитировал себя морально и к тому же нес убытки сугубо материальные; часто он раскаивался в том, что поддался внезапной вспышке гнева. Вот показательный эпизод из жизни Рима во II веке н. э.: история одной поездки. Врач Гален покинул Рим, чтобы вернуться на родину в Пергам (на нынешнем турецком побережье) в компании попутчика, критянина по происхождению. Критянин этот был не лишен достоинств: человек простодушный, милый и порядочный, он был приятным в общении и не слишком прижимистым в отношении дорожных расходов. Так вот этот милый человек однажды настолько рассердился на своих рабов, что в качестве наказания начал собственноручно избивать их палкой, пинать ногами, осыпать ударами бича. Добравшись до коринфского перешейка, путешественники отправили свой багаж в Афины морским путем из порта Кенхреи, а сами, наняв повозку, вместе с рабами продолжили путешествие в Афины сушей, по дороге, идущей вдоль моря, и затем через Мегары. Они добрались уже до Элевсина, когда попутчик Галена обнаружил, что рабы оставили на корабле багаж, который он собирался взять с собой в дорогу. Критянин пришел в ярость и набросился на них, схватив первое, что попалось ему под руку, — дорожный кинжал в ножнах. Удары были сильными, острый нож прорезал кожаный чехол, и двое рабов были ранены в голову, причем один из них — достаточно серьезно. Придя в себя, критянин, Удрученный содеянным, бросился из одной крайности в другую: он протянул Галену палку, разделся и попросил его избить «в наказание за то, что он натворил под властью проклятого гнева». Гален рассмеялся ему в лицо, прочитал философскую проповедь по поводу гнева (поскольку был врачом–философом), а для своих читателей сделал следующее заключение: никогда нельзя наказывать рабов собственными руками, а само решение о наказании всегда нужно откладывать на завтра.