– Все хорошо, – прошептала я оленихе, сама не догадываясь, что скажу дальше, пока слова не сорвались с моих губ: – Тебе ничто не грозит в этом мире.
Я пришла в восторг от персика – свежие фрукты и овощи в моих гурманских фантазиях на равных соревновались с лимонадом. Но еще больше была тронута тем, что Сэм и Хелен оставили его для меня.
И когда я договорила, с нас словно спало заклятие. Олениха утратила ко мне всякий интерес, хотя все равно не убежала. Она лишь подняла головку и медленно пошла прочь, деликатно переставляя между азалиями свои копытца, пощипывая на ходу растения.
Я шла в одиночестве следующие несколько дней, поднимаясь, спускаясь, снова поднимаясь. Через Этну в Мраморные горы, по длинному жаркому спуску в долину Сейед. Мимо озер, где москиты заставили меня в первый раз на всем маршруте обрызгаться репеллентом. Встречая по дороге однодневных походников, которые рассказали мне о лесных пожарах, бушевавших к западу, хотя они все еще не доползли до МТХ.
Однажды вечером я разбила лагерь на покрытой травой полянке, откуда были видны свидетельства этих пожаров: туманная ширма дыма заволакивала панораму на западе. Я просидела на своем стульчике целый час, глядя, как закатное солнце тускнеет в дыму. За вечера, проведенные на МТХ, я не раз видела захватывающие дух закаты, но этот был более зрелищным, чем они все. Солнечный свет постепенно становился неразличимым, расплавляясь в тысячу оттенков желтого, розового, оранжевого и пурпурного над покатыми волнами зеленой земли. Я могла бы почитать «Дублинцев» или уснуть в коконе своего спального мешка, но в тот вечер вид неба был слишком гипнотическим, чтобы просто встать и уйти. Разглядывая его, я осознала, что миновала срединную точку своего похода. Я шла по маршруту уже пятьдесят с чем-то дней. Если все пойдет как планировалось, еще через пятьдесят дней я закончу прохождение МТХ. И все, что происходит со мной здесь, уйдет в прошлое.
Если все пойдет как планировалось, еще через пятьдесят дней я закончу прохождение МТХ. И все, что происходит со мной здесь, уйдет в прошлое.
– «О, помни долину Красной реки и ковбоя, который любил тебя так верно…» – запела я, а потом умолкла, потому что не знала остальных слов. Мне вспомнились личико и руки Кайла, эхом звучали в ушах ноты его безупречного голоса. Я стала размышлять о том, стану ли я когда-нибудь матерью, и в какую такую «ужасную ситуацию» попала мать Кайла, и где может быть его отец, и где теперь мой. «Что он делает сейчас, в эту самую минуту?» – время от времени я задумывалась об этом всю свою жизнь, но никогда не могла представить. Я ничего не знала о жизни отца. Он где-то был, но незримый, как тень зверя в лесу; как костер, настолько далекий, что не видно ничего, кроме дыма.