Встаю, одергиваю гимнастерку. Хочу рот раскрыть и боюсь. Курсанты удивленно смотрят на меня, а это подливает масла в огонь.
— Курсант Шутов, — подходит ко мне преподаватель, — можете сказать, что с вами? — и награждает холодным взглядом.
Беру себя в руки и рассказываю, как однажды, беседуя с красноармейцами, назвал Спартака героем русско-турецкой войны.
Все смеются. Улыбается и Найденов.
— Теперь-то, надеюсь, не попадете впросак? — спрашивает. — Что вы еще знаете о Спартаке? Можете дополнить сказанное Федченко?
— Конечно могу. — Обвожу еще не успокоившиеся лица товарищей торжествующим взглядом. — Армия восставших рабов была разбита войсками римского полководца Красса. Спартак пал в битве. Но восстание, несмотря на поражение, нанесло сильный удар по рабовладельческому строю в Италии. Владимир Ильич говорил, что Спартак был одним из самых выдающихся героев одного из самых крупных восстаний рабов…
Перед концом лагерного сбора нас посетил Народный комиссар по военным и морским делам М. В. Фрунзе.
Мы стоим у палаток. Видим, Михаил Васильевич с группой военных идет по дорожке, посыпанной свежим желтым песком. Иногда останавливается, внимательно осматривает палатки, читает лозунги, проверяет бачки с питьевой водой.
— Не протекает? — спрашивает, заглядывая в кружку, и сам отвечает: —Все в порядке.
Вот он задерживается вблизи нас. Наклоняется и поднимает лежащий рядом с урной окурок. По спине моей пробегают холодные мурашки. Позор! Такого у нас ни разу не случалось.
Нарком супит брови. Понятно, сейчас будет разнос. Но, рассмотрев окурок, он вдруг шутливо замечает:
— Тот, кто бросил его, видно, очень торопился. Или он просто плохой стрелок, — и идет дальше.
Когда проходил мимо нас, мы, как полагается, приветствовали. А Саша Киквидзе вдруг останавливает его нерешительным хриплым голосом:
— Товарищ Наркомвоенмор, разрешите обратиться!
Михаил Васильевич кивает головой:
— Слушаю.
— Окурок бросил я.
Глаза Фрунзе округляются. Некоторое время он внимательно рассматривает курсанта.
— Ваша фамилия?
— Киквидзе, товарищ Наркомвоенмор, — отчеканивает Саша, бледнея.
Один из сопровождающих Фрунзе открывает блокнот, что-то записывает.
«Пропал наш весельчак, — подумал я. — Жаль парня. И учится хорошо».
— Киквидзе? — переспросил, наклонив голову, Фрунзе. — Вы случайно не родственник покойного начдива Васо Киквидзе?
— Однофамилец, товарищ Наркомвоенмор.
По окаменелому лицу Саши пробегает тень радостного волнения. Мы тоже облегченно вздыхаем. Тон у Фрунзе не такой уж строгий, может, как говорят, пронесет.
— Рассказывают, что начдив Киквидзе был честным, прямым и… — Фрунзе посмотрел на Сашу, — аккуратным. Вот так-то. — Потом спохватился: — Товарищи, почему же мы стоим? Присядем, пожалуй.