Я всячески избегал появляться там, и по весьма простой причине: не умел кататься на коньках.
Однажды Саша Киквидзе буквально силой затащил меня на каток.
— Хоть посмотри, как другие катаются. И сам попробуй. Наука тут не мудреная, — соблазнял он. — Не медведь же ты, а кремлевский курсант!..
Думаю: «Почему бы мне в самом деле не рискнуть. Ведь другие же катаются. Чем я хуже?»
И вот я на коньках. Поднялся со скамейки — ничего, стою! Вступил на лед, сделал осторожный шаг и… грохнулся. Курсанты хохочут. Хочется показать им, что смеются напрасно. Встаю, делаю более резкий толчок ногой, мне кажется, что так лучше, но снова падаю. Опять гомерический хохот, шутки, остроты. А я лежу. На этот раз без посторонней помощи подняться не могу.
Выручила незнакомая девушка. Подъехала, протянула мне руку и, как ребенка, усадила на скамейку.
— Ушиблись? — спросила участливо.
Девушка меня жалеет! Этого еще не хватало! Превозмогая боль, я стараюсь казаться спокойным:
— Для кавалериста такое — сущий пустяк! Мы ведь не слабого пола.
— Ну, разумеется, кавалеристу падать не привыкать, — девушка улыбается. — Но одно дело падать с коня, другое дело — на ровном месте.
— Не остроумно, барышня, — буркнул я вызывающе и решил подняться.
Куда там! Приходится снова опуститься на скамейку. Девушка помогла мне встать и, взяв за руку, повела к себе:
— Мы здесь живем, в Кремле. Посидите у нас, отогреетесь, и все пройдет.
Как слепой за поводырем, следую я, прихрамывая, за незнакомкой. Входим в дом. Девушка усаживает меня за стол, а сама исчезает.
Осматриваю комнату. Обыкновенная. Четыре окна. Небольшой письменный стол, несколько стульев. Лампа с зеленым абажуром. На стене фотография — Ленин в рабочем кабинете.
Девушка возвращается. Угощает меня чаем, расспрашивает, кто я, откуда. Во время разговора открывается дверь, в комнату входит человек в очках. Я настолько растерялся, что поперхнулся чаем и закашлялся.
— Знакомься, папа, это курсант, — говорит незнакомка. Бросает на меня быстрый взгляд, уголками губ улыбается, добавляет: —Конькобежец, специалист по сальто-мортале на льду.
Человек в очках заразительно смеется, протягивает мне большую рабочую руку:
— Калинин.
Я и без того узнал его. Вытянулся по команде «Смирно», отрапортовал:
— Шутов, курсант Объединенной военной школы имени ВЦИК, товарищ председатель Всесоюзного Центрального…
Михаил Иванович протестующе замахал руками:
— Пожалуйста, садитесь, садитесь. Чувствуйте себя как дома.
Ему тоже налили чай. Он взял стакан, отпил два глотка, повернулся ко мне:
— Стало быть, учитесь на кавалерийском отделении?