Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!
Идет война народная,
Священная война…
— В доме кто-то есть, — замечает Дедков. Он направляется к раскрытому окну и, поднимаясь на носки, пытается заглянуть в комнату.
— Эй, кто там, покажись!
Никто не отзывается. И детского голоса больше не слышно.
— Эй, кто в доме! — повторяет комиссар. — Мы свои, русские!
В открытом окне сначала показывается кустик льняных взлохмаченных волос, затем голубые крупные глаза и, наконец, веснушчатое лицо с коротким носом. Обладателем всего этого великолепия оказался мальчишка лет семи. Он смотрит на нас и застенчиво улыбается.
— Кто еще в доме? — спрашиваю мальчугана.
— Я один, — отвечает. — Бабушка ива… иваку-ри-ровалась.
— Как же ты от нее отстал?
— Спрятался, и все. Меня тоже ива… ива-ку-ри-ро-вать хотели.
— Почему же ты не уехал? Сюда немцы могут прийти. Как будешь один жить? Да и вообще…
Мальчик объясняет, что хочет воевать. Винтовку он не поднимет? Это неважно. У него есть другое оружие.
Мальчик исчезает, но скоро возвращается с двумя бутылками.
— Тут знаете что? — глазенки паренька задорно сверкают. — Керосин!
Мы не задавали вопросов. Ждали, чтобы он сам рассказал.
— Ванька, сосед, он большой уже, говорил, что бутылками можно фашистов жечь. Я как подкрадусь к дому, где фрицы, ка-ак брошу бутылку, потом ка-ак подожгу спичкой!..
С трудом убедили мы Федю — так звали этого маленького «вояку» — отправиться в тыл, к бабушке. Вначале он плакал, грозил жаловаться «большому» командиру и только после долгих уговоров согласился с тем, что Москву смогут отстоять без него…
Наш батальон, входящий теперь в 9-ю танковую бригаду, поддерживает стрелковый полк 193-й дивизии. Оборона полка проходит по южной окраине Новокаширска. Танки рассредоточены по всему участку, укрыты и готовы огнем встретить противника, если он прорвется к городу. Одну танковую роту я выделил в резерв на случай маневра или контратаки.
25 ноября появилась первая ласточка: на нас выскочили несколько танков противника, — по-видимому, разведка. Теперь надо ждать атаки главных сил.
Вечером стал накрапывать дождь. Ночью он усилился. К утру дороги размыло, грязь стала непролазной. Но для танка грязь не помеха.
Я нахожусь на наблюдательном пункте командира стрелкового полка майора Школьника. Отсюда хорошо видны подступы к городу. У противника все тихо, спокойно. Но нам ясно, что это — затишье перед бурей. Действительно, наблюдатель докладывает комбату:
— Товарищ майор, немцы!
Школьник направляется к амбразуре. Я — за ним.
Глазам нашим открывается грозна?! картина. Более двадцати вражеских Т-III и T-IV размеренно, как на параде, двинулись к нашим окопам. За ними темные, чуть пригнувшиеся фигурки автоматчиков.