А Малколм цепочку носил — нежно поблескивала она на фоне молочной кожи в обольстительной ямочке между ключиц — у Белки аж дыхание перехватило, когда она впервые заметила, что её подарок надет, — носит, значит, не отвергает её, не отказывает ей наотрез, есть, значит, у неё надежда…
Она ничего ему не предлагала, ждала, когда он сам каким-нибудь искусным намёком даст ей понять, что согласен вывести отношения на новый уровень. Малколм нравился Белке очень давно; и прежде, глядя, как Мидж алчно целует его, как бесцеремонно запускает ему под одежду свои длинные руки, или унизительно стоя «на шухере» возле дверей гаража, пока за этими дверями Мидж, сжимая Малколма, раскрасневшегося, растрепанного, в своих крепких грубых объятиях, читает с ним древнейшую книгу бытия, Белка испытывала чувства сходные с теми, что испытывает лев, запертый в клетке, в то время как шакал по другую сторону ряда толстых прутьев треплет добрый кусок мяса. Как известно, лидера сильнее всего ненавидит тот, кто дышит ему в спину. И это положение второго, следующего, оно тем сильнее унижает достоинство, чем более доверительным оказывается. Белка была единственной посвященной в «тайну гаража», тайну, хранить которую следовало любой ценой, ведь даже непроверенные гнусные слухи погубили бы окончательно и без того балансирующую на довольно скользкой опоре честь Малколма.
Вступить в близкие отношения до свадьбы — это большой позор для юноши. На оступившегося вряд ли посмотрит хорошая невеста. На всех торжественных мероприятиях: на банкетах в честь государственных праздников, на днях рождения, крестинах, поминках — всегда он должен будет носить на рубашке чёрный — и только чёрный, как дёготь — галстук, чтобы сразу люди видели его грех, чтобы никого он не посмел обмануть, выдав себя за честного…
Потерять репутацию очень легко — достаточно, к примеру, один раз не переночевать в общежитии или под крышей родительского дома — и всё, пойдёт дурная молва, соседи будут оборачиваться во дворе, шептаться за спиной, сочувственно покачают головами добрые знакомые — при этом совершенно не важно, где и с кем на самом деле провел ночь юноша — даже если он простоял под дверью, дрожа от холода, потому что опоздал на пять минут и не попал в общежитие — электронная дверь блокируется ровно в 23.00…
И никак нельзя оправдаться, ничего невозможно доказать, природа не предусмотрела никаких объективных признаков невинности у мужчины — и оттого за проклятой репутацией, которой можно лишиться в одночасье и по недоразумению, остается решающий голос в судьбе молодого человека…