На днях от Мидж Белке пришло письмо; она сообщала, что срок пребывания в учебке подошел к концу и теперь со дня на день на военно-транспортном самолете их должны перебросить на фронт, кроме того, Мидж интересовалась, как поживает Малколм, не изменяет ли он ей, «если изменяет — побей» значилось на вчетверо свернутом листке клеточной бумаги, второпях исписанном шариковой ручкой.
Отложив письмо, Белка долго сидела, задумавшись, на крыше брошенного за гаражами проржавевшего автомобиля. Что-то кольнуло её в сердце, когда она прочла слово «фронт» выведенное корявым почерком Мидж; пошел снег, мягкий и мокрый весенний снег, а она всё сидела, неторопливо покачивая длинными ногами в тяжелых берцах и думала…
Простая формула хулиганки: «если изменяет — побей» — ей впервые пришло в голову, что раз Малколм не сохранил верность Мидж, то он может так же запросто предать и её… Честность не выбирает лиц — человек либо порядочный со всеми, либо с легкостью обманет кого-угодно.
Она спрыгнула с автомобиля, оставив два больших следа на безупречно гладком свежем снежном покрове.
— Белка! — раздался за её спиной звонкий детский голосок.
От неожиданности она вздрогнула, и, досчитав про себя до трех, медленно обернулась — истинная пацанка не может позволить себе выглядеть испуганно.
Перед нею стоял Саймон Сайгон.
— Ты эээ… откуда здесь нарисовался? — с деланой небрежностью спросила Белка, поправляя заложенную за ухо папиросу, — ты ведь вроде как «мелочь на пристежке» у Малколма, так?
— Я должен сказать тебе одну вещь, — запрокинув головенку малыш без всякого страха глядел на огромную хулиганку в коже и заклепках.
Белка насторожилась.
— Валяй…
— Ты, наверное, знаешь, что Малк занимается математикой дополнительно.
— Ну, — Белка согласно кивнула.
— А ты знаешь — с кем? — эти слова в устах Саймона прозвучали совсем не по-детски многозначительно.
— Он сказал мне, что с одним другом…
— Так вот, — малыш победоносно вскинул носик, — друга этого зовут Онки Сакайо, они каждый день по вечерам встречаются в кафетерии, — выпалил он и улыбнулся с чувством глубокого удовлетворения содеянным.
Всеблагая свидетельница, Саймон не понимал, к чему это может привести.
За уютно светящимися электричеством окнами детского кафе клубился серым облаком вечер ранней весны, хмурый, ветреный, с мелкой моросью. И в глубине его, в густеющей мгле, стояла, зябко запахнувшись в свою косуху Белка. Она жадно вглядывалась в четкие скользящие тени, пока, наконец, не приметила двоих, сидящих там, в оранжевом квадрате, в тепле, склонившихся над чем-то и почти соприкасающихся головами…