— Женя, ты вот завтра уедешь… Ты приезжай к нам опять, ладно? Дела свои сделаешь — и приезжай. Да еще с Олегом Ивановичем. Мы тут все разместимся, а лето настанет, так в саду прямо кровать поставим, под яблонями…
Черт, неужто нельзя было раньше догадаться: ведь в ту машину садилась Анастасия Тихонина, жена Крашенинникова. Уж она-то наверняка знает, кто был за рулем «Москвича»! По приезде в Москву надо сразу же повидаться с ней, если только Макаров этого уже не сделал.
Водка не лезла в глотку, и Зырянов отставил в сторону недопитую стопку:
— Все, Павел Павлович, с меня хватит. Пора ложиться спать.
— Давай только малость на улицу выйдем, перекурим. Я все ж хочу песню с тобой попробовать.
К столу подошла Леся:
— Папа, ложись, дай человеку отдохнуть.
— Дак, а я что… Только покурим.
— Ложись. Мне надо с Женей поговорить, понимаешь? Он ведь завтра к Олегу Ивановичу уезжает.
Павел Павлович без дальнейших слов потопал за печь, к своей кровати, а Леся присела на его стул, отодвинула подальше от себя бутылку.
— Женя, все как-то не хватало времени поговорить нам… Скажи, как Макаров там поживает?
— Неважно, — сказал Женька. — Без тебя — неважно. Он очень хочет, чтоб ты приехала к нему.
Леся покачала головой:
— И хочется, и боязно. Не перестроюсь никак. Он для меня все еще командир, понимаешь? Вот и комплексую. Иногда кажется, что он меня не помнит, не любит, а звонит и приезжает из чувства долга, поскольку тут его сын. Мне на работе говорят: дура, не упускай шанс, а я и не знаю, есть он у меня вообще, этот шанс.
— Ты напрасно так думаешь, Леся. У Макарова вы одни на всем свете остались. Он только о вас и говорит.
— Ты так думаешь? Он видел нашу деревенскую убогость, грязь, и отец, как назло, выпивать начал… Ну зачем, по большому счету, мы ему нужны? Неужели он москвичку там не найдет?
— А он тебе нужен? — спросил Зырянов. — Ты сама как к нему относишься?
— Хороший вопрос… Я, Женя, знаешь, сколько всего за эти годы натерпелась? А теперь — вроде как в сказке: пошла в зимний лес, а там зеленый луг с цветами. С одной стороны — петь хочется, а с другой — страшно. Знаю ведь уже, что цветы среди снега только в сказке. Если я в их реальность поверю, а они возьмут и пропадут, не выдержу ведь… Нет, выдержу, мы, бабы, народ сильный, но как же, Женя, разочаровываться не хочется!
— Ты в Макарове никогда не разочаруешься, это я точно тебе говорю.
— Мы с ним ни разу и не поговорили-то по-человечески. А я хочу этого. Он мне даже ночами снится, как девочке.
Леся сказала это и смутилась, видно, слова вырвались против ее желания. Потянулась за сигаретами.