Я заглушил мотор и подошел к берегу, поглядывая в сторону лесопосадок. Там застыл бугай, довольный, подлец, тем, что спровадил меня из своих владений.
— Купаемся? — как можно беспечнее спросил я.
Руки у меня дрожали.
— Вон сколько наловили! — кивнул мальчуган куда-то мне под ноги.
В камышах стояло ведро, в котором копошилось нечто зеленое. Я не сразу сообразил, что это раки, потому что прежде видел их только красными.
— Кто из вас знает Крайнову?
Вопрос, конечно, глупый — на хуторе едва десяток домов.
— Баба Вера, что ли? — уточнил тот же пацан.
— Она самая.
— Айда, покажу.
Он вылез из воды весь в иле. Даже вокруг рта у него, как усы, темнела грязь.
Мотоцикл я повел не заводя. Мой преследователь все еще красовался на краю хутора. Кто знает, какие у него намерения!
— Баба Вера, до вас тут пришли, — подвел меня к калитке мальчуган.
Крайнова, чистенькая старушка, стоявшая у забора, низко поклонилась:
— Здравствуйте! Заходите, милости просим. — Она ловко утерла фартуком мордочку моему провожатому, пожурив его. — Докупался! Вон, жаба цыпки дала…
Пацан вывернулся из ее заботливых рук и вприпрыжку побежал на речку.
— Поговорить с вами хочу.
— Проходьте до хаты.
— Можно и здесь. — Я указал на завалинку, как бы давая понять, что дело у меня пустячное и разводить официальности ни к чему.
Мы присели.
— Жалуются на вас, — начал я.
— Ледешиха?
— Она.
— Была у вас? — Крайнова покачала головой. — Неужто до такого сраму упала? (Я кивнул.) Батюшки, стыд-то какой…
Старушка немного помолчала, подумала.
— Хай, — сказала она, — сдам я свою Бабочку на заготпункт. От греха подальше. Да и старая я стала, трудно ухаживать, сено заготовлять…
— А как же вы без молока будете?
— Для кого молоко-то?
— Для внучат…
Баба Вера кивнула на окно. И тут только я увидал, что за нами, отодвинув занавеску, наблюдает древний, сухонький старичок.
— Вот и все мои внучата…
— Нет, значит?
— Есть, как не быть. Э-эх, мил человек, кто нынче по хуторам живет? Старики да бобыли. Молодежь, она в город подалась. А нам со стариком и козы хватит. Вот куплю козочку. И молочко будет, и шерсть… Значит, завтра и повезу мою Бабочку.
Крайнова проводила меня за калитку и с уважением посмотрела на «Урал».
— Шибко резвый у вас мотоцикл. Прямо смерч какой-то.
Я невольно глянул в сторону дубков.
По дороге кто-то скакал. Я сразу понял, что это Чава, и постарался принять равнодушный вид.
Подтянутый, ладный, стройный, Чава осадил коня и спрыгнул на землю.
— Вы извините, товарищ участковый, — начал он, словно был виноват. — Зверь, а не бугай… Насилу воротил назад. Он, наверное, от красного цвета взбесился.