— С удовольствием, — отвечаю я кивая. — Если появится такая возможность, приеду. Я не рыбачил с тех пор, как отец возил меня мальчишкой на озеро Клэй.
По его лицу пробегает непонятное выражение — печали, что ли. Потом он записывает на клочке бумаги номер своего мобильного.
— Если не найдешь мой фургончик, позвони. Рад был снова увидеть тебя, Алекс. Будь осторожен.
— И вы тоже.
Бен забирается в фургончик и уезжает. Я тоже почти усаживаюсь в мой «корвет», но тут слышу, как кто-то окликает меня. И, оглянувшись, вижу быстро идущего ко мне мэра Сэвилла.
— Мистер Рурк, — говорит он, слегка отдуваясь. — Как дела?
— Да вроде ничего. Чем могу быть полезен, господин мэр?
Сэвилл приглаживает волосы:
— Я направляюсь на встречу — неофициальную — с деловыми людьми нашего города. Им не дает покоя это убийство — было бы хорошо немного успокоить их. Ну, знаете, сказать, что все схвачено, что скоро о нем никто уже и не вспомнит. Вот я и подумал, может, вы поговорите с ними?
Я сейчас способен думать только о своем номере в «Краухерст-Лодже». О том, чтобы вернуться в него и завалиться спать.
— Знаете, я немного устал, — отвечаю я. — Может быть, завтра, а?
— Я был бы страшно благодарен вам, если бы вы смогли поговорить с ними сегодня, — настаивает он.
Я вижу в его глазах что-то вроде отчаяния, похоже, переизбрание, представлявшееся ему прежде делом простым и легким, основательно осложнилось. В маленьком городе вроде Уинтерс-Энда жестокое убийство воспринимается совсем не так, как в большом.
— Ну хорошо. Но только полчаса, не больше, — говорю я.
В «Лесопилке» тихо, музыкальный автомат молчит. Серьезные бизнесмены городка, — их насчитывается меньше дюжины, — сидят за столиками в углу бара. Больше здесь никого нет. Сэвилл подводит меня к ним, представляет. Кто-то предлагает мне пиво. Кто-то еще спрашивает:
— Так когда вы, ребята, покончите с этим делом и позволите нам вернуться к нормальной жизни?
Я улыбаюсь, киваю, стараюсь выглядеть уверенным в себе. Да, мы взяли подозреваемого прямо на месте преступления. Да, он сядет в тюрьму на долгий срок. Нет, в том, что происшедшее сократит число приезжающих в город туристов, я сомневаюсь.
Разговор переходит на другие дела, и я, пользуясь этим, спрашиваю у Сэвилла, нельзя ли задать ему пару вопросов, — вдруг он скажет мне нечто полезное.
— Каких, мистер Рурк? — спрашивает он, отступая от стола и понижая голос.
— Вы знали Генри Гарнера? — спрашиваю я.
Он кивает:
— Да, мы познакомились за несколько лет до пожара. Он был не из местных. А я был тогда юнцом.
— То есть для директора детского дома он был, я так понимаю, довольно молод. Что он собой представлял — как человек?