— Алекс! — вскрикивает Рона и втаскивает меня в толпу. — А мы боялись, что ты не появишься. Время уже на исходе.
— Время?
Доктор Валленс вкладывает в мою вялую ладонь бокал с мартини.
— Заимствованное время, — говорит он, глядя мне в глаза.
— Заимствованное?
— Ну да, потому мы здесь и собрались.
Люди вокруг движутся, увлекая меня в глубь комнаты, как ни пытаюсь я воспротивиться этому. Я вижу слегка размазанные лица обитателей города, каждое из которых кажется мне отдаленно знакомым.
— У тебя есть сигарета? — спрашивает Рона.
Я шарю по карманам, чувствуя себя окончательно запутавшимся и каким-то не вполне одетым. И отвечаю:
— Нет. Должно быть, оставил их в номере.
— Ну ничего, возьми мою.
За ее плечом я различаю Софи Донеган в платье из изумрудного жатого бархата, глаза ее обведены темными кружками макияжа. Увидев, как Рона протягивает мне белую сигаретку, Софи пронзает ее полным ревности взглядом.
— Если хочешь, — говорит Рона, — давай подождем на балконе. Когда придет время, нас позовут.
Она стоит так близко ко мне, что я ощущаю тепло ее тела. Лицо Роны тянется к моему лицу. Наш поцелуй пробивает меня, точно электрический разряд. Язык Роны приплясывает вокруг моего, словно танцуя танго.
Я отрываюсь от нее, отступаю на шаг.
— Это безумие какое-то, — говорю я.
Я проталкиваюсь через толпу туда, где висят портреты. Перед ними стоит, разглядывая их, точно искусствовед, Джемма Ларсон.
— А вы что здесь делаете? — спрашиваю я. — Вы же не из Уинтерс-Энда, почему же и ваше время должно истекать?
— Мое и не истекает, — отвечает она и улыбается. — Я здесь затем, чтобы отвезти всех в морг.
И я замечаю наконец, что одета она не так, как все остальные, а в обычный лабораторный халат.
— А-а, — произношу я, не сумев придумать иного ответа, и, прежде чем мне в голову приходят другие слова, кто-то стучит в дверь.
Рона утихомиривает толпу, все смотрят, держа в руках очки, на дверь, а Рона идет открывать. Она радостно хлопает в ладоши, все прочие, увидев стоящего в двери голого по пояс Николаса с двумя ножами в руках, кричат «ура!».
— Всем привет, — говорит он. — Время. Я пришел по ваши души.
Крики не умолкают, начинается резня. Два ножа убивают улыбающихся гостей одного за другим, перерезая горла, вспарывая грудные клетки. Первой валится на пол Рона, за нею пухловатый мэр. Потом я перестаю узнавать очередную жертву. Я разворачиваюсь и убегаю, прорезая толпу, стоящую точно на новогоднем празднике.
В дальнем конце комнаты различаются французские окна, выходящие на патио позади здания, которое превратилось почему-то в детский дом «Святой Валентин». Чьи-то шаги настигают меня, но я бегу по траве, приближаясь к лесу. Я продираюсь через кусты, какие-то сучки и колючки цепляются за меня, стараясь удержать. Топот преследователя приближается, он догоняет меня, несмотря на все мои усилия.