— Вот как?
— В определенном смысле ее судьба не отличалась от судьбы женщины с фотографии в медальоне. Ту тоже никто не убивал.
— Кто она, Николас? Она из местных? Как ее звали?
— Это вам придется выяснить самому.
Он вздыхает, меняет позу, и это говорит мне, что для него сегодняшний допрос закончился. Собственно, я и сам только рад возможности уйти отсюда и потому прекращаю наш разговор и зову помощников шерифа, чтобы они увели Николаса в его камеру.
День был жаркий, не такой, какие характерны для флоридского лета в полном его разгаре, но близко к тому. Я на неделю приехал в Майами, чтобы повидаться с родителями и отдохнуть. По крайней мере так я себе говорил. На самом деле у меня лежала на рабочем столе стопка папок с делами, и все они требовали моего внимания, а были еще люди, которые нуждались в поддержке, и те, с кем мне следовало поговорить. Однако я взял недельный отпуск и отправился погреться под солнцем в обществе единственных людей, которых хорошо понимал, по крайней мере думал, что понимаю.
На третий день отпуска я вез мать с отцом в маленький прибрежный ресторанчик, в который они заглядывали каждую среду. Отец сидел рядом со мной, мы обменивались мнениями о бейсбольной команде «Бостон ред сокс», о ее прошлом и настоящем, а мама, сидевшая сзади, время от времени вставляла в наш разговор собственные замечания.
Машин на улицах было немного, а вот людей на тротуарах — порядочно. Главным образом туристов, если судить по их виду. Все они казались довольными, умиротворенными теплом, и шагали неторопливо.
Думаю, от них-то я и получил первый сигнал: происходит что-то неладное. Я приближался к пересечению с одной из идущих на юг улиц, свет впереди горел зеленый, и вдруг увидел, что большинство пешеходов справа от меня смотрит, замерев на ходу, в сторону улицы, которую мне предстояло пересечь.
Проезжая под светофором, я услышал не заглушаемый больше домами рев двигателя стремительно летевшей машины. И взглянул направо.
Начиная с этого мгновения воспоминания мои смазаны. Я увидел налетавшую на меня темную машину и, помнится, нажал на тормоз. Потом меня бросило в сторону, точно матадора во время корриды, ремень безопасности врезался мне в грудь, я почувствовал, как меня осыпают, впиваясь в тело, острые осколки стекла. Мою машину несло боком, покрышки визжали, а потом улицу передо мной перекосило — это колеса с пассажирской стороны оторвались от мостовой, и тут сработала подушка безопасности, на несколько секунд погрузив меня в чистую белизну. Затем я почувствовал, как дверца рядом со мной содрогнулась и прогнулась, ударившись об асфальт. Какая-то жидкость закапала мне на щеку. Я либо отключился, либо был оглушен и потому не сразу понял, что произошло. Снаружи появились мигалки полицейской машины. Я взглянул вбок, нет, вверх, и увидел залитое кровью лицо свисавшего с сиденья отца. Дверца рядом с ним была изодрана в клочья и пробита насквозь.