Он никогда не был столь впечатлителен, но мало ли? Все же потратил целый миллиард на черти что. Не всегда так влипаешь.
***
- Собранный в маковую головку дуодевигинтиллион тонн вещества. Десять с пятьюдесятью семью нулями тонн. Вот, сколько требуется. А потом это спрессованное маковое зерно бу- бу-бухает и ах! Большой Взрыв! Самый-самый большой! До сей поры длится. Тринадцать миллиардов лет без малого.
Да-да! Именно так выглядит теория Большого Взрыва. В ней все хорошо, и она все объясняет. Как образовался мир, как родилась Вселенная. Почему Вселенная предстает такой, какая есть. Жаль лишь, что теория не работает. Нет объяснения первичного толчка. Что и как разорвало это дуодевигинтиллионнотонное зерно. А ведь что-то разорвало. Галактики-то до сих пор разбегаются по округе.
Приходится снова изобретать. Объяснение всему. Самому большому - в истинном плане большому - в истории открытию в первую очередь. Эдвин Хаббл обнаружил красное смещение и разбегание галактик. Как можно открыть что-то большее? В плане того, что в реальном наблюдении - не на кончике пера. На кончике пера, в математических играх-расчетах, можно любые дуодевигинтиллионы перемножать между собой десятилетиями напролет.
Так вот, теория Большого Взрыва всеми почти признана, но вот не работает. И тут спасает инфляционная модель расширения мира. Чистая теория, а ведь спасает. Мир расширился за счет инфляционирукнцей антигравитации. В незримый первичный миг он раздвинулся в эти самые нониллионы километров, а уж потом пошел расширяться с нормальным - всего лишь световым (триста тысяч км в секунду) разбегом.
В инфляционной модели все просто. И все гениально. Из будущей гравитации высасывается энергия для краткосрочной антигравитации. Из той же энергии гравитации порождается этот самый дуодевигинтиллион тонн элементарных частиц. И нет никакого первичного уплотнения в зерно. Все нарабатывается в процессе разлета в сверхсветовой фазе. В общем, где-то так в нашей Вселенной в самом начале.
Естественно, возникает вопрос, как нам практически, не в теории, породить свою собственную, в некотором роде, карманную вселенную. На самом деле, разумеется, не карманную, а самую-самую настоящую, но все-таки искусственную. Окромя хитрого лазерного ускорителя «Менделеев» - я вам его демонстрировал - нам требуется кое-что еще. Кое-что доселе неизвестное. А конкретно - некоторое количество того самого исходного инфляционного поля. Нет, вовсе никакой не ундециллион или тредециллион тонн. В пересчете на массу - совершенно даже немного. Всего-то десять грамм. Десять граммов! Правда, их надо спрессовать в одна тысяча вигинтиллионную долю сантиметра. То есть в десять в степени минус шестьдесят семь.