Может быть, другой человек, сделав Это открытие, постарался бы найти такого индивидуума, подружиться с ним и купить вместе с ним билет в лоттерею. Но зачем мне было итти на такой риск? Зачем мне было делить с кем-то деньги, которые я, при некотором усилии, мог сам выиграть? Нет, если выигрыш должен пасть на слепого стенографиста, то этим слепым стенографистом буду я!
И я стал им. Я забросил все свои дела, купил пару синих очков и стал усердно изучать стенографию и обязанности агента по продаже земельных участков. Не так уже трудно овладеть стенографической машиной Брейля, когда единственной болезнью глаз являются синие очки. Что же касается обязанностей агента, то нужно только научиться быть грубым.
Окончив учение, я не сразу поехал в Сауспорт, а провел сначала несколько месяцев в Болтоне, усваивая ланкаширский выговор. Тут я купил и тот билет, который должен был дать мне состояние. Я помню, меня забавляло то, что сумма цифр на этом билете составляла тринадцать. Многие назвали бы билет «несчастным», но я знал лучше…
За два месяца до того, как мои усилия должны были увенчаться торжеством, я приехал в Сауспорт и поступил в контору Баглея и Ольдершау. Не удивляйтесь, что я так скоро устроился. Это объясняется очень просто. Я заявил мистеру Ольдершау, что поступлю на половинное жалованье, буду работать в субботу до вечера и не нуждаюсь в перерыве на завтрак.
Результат был тот, что мистер Ольдершау сейчас же рассчитал одного из своих служащих, — бедного человека с восемью детьми, — и взял вместо него меня.
Сознаться вам, мне пришлось так работать, что я был уже в полуобморочном состоянии, когда настало воскресенье. Но это было для меня на последнем плане. Через два месяца я получу свой выигрыш и исчезну в пространстве.
И так шли утомительные часы. Каждый день, в восемь часов утра, я уже сидел на своем месте и часто уходил домой не раньше восьми часов вечера. Ах, жители Сауспорта не подозревали, что эта сгорбленная фигура, ползущая по вечерам домой, станет скоро известной всему городу.
— Через месяц, — говорил я себе, — через три недели, через две недели… Разве эта мысль не делает даже холодную баранину вкусной?
Оставалось десять дней Потом неделя. Я был счастлив, что могу носить синие очки, скрывавшие блеск моих глаз. Я едва сдерживался, чтобы не петь в конторе.
Но накануне розыгрыша на меня свалился ужасный удар. Мистер Ольдершау позвал меня к себе в кабинет и совершенно неожиданно сообщил мне:
— Я слышал очень забавную вещь. Очень забавную.
— Да, сэр? — почтительно сказал я.