Ещё получите! Ещё одно!
Вдруг перед юношей образовалась пустота. Ни одного гнома не было видно впереди, до самой огненной дуги костров. Смутно заподозрив неладное, Стив приостановился… и в это самое время его накрыла сзади какая-то сеть, сплетённая из тонких, но удивительно прочных нитей. Ещё мгновение — и сеть, как живая, крепко сжалась, лишая юношу всякой возможности сопротивляться.
И сейчас же десятки гномов обрушили на Стива свои дубинки. Юношу свалили наземь, некоторое время ещё били дубинками и ногами, потом, накинув верёвки прямо поверх сети, потащили куда-то, волоча, избитого и полуоглушённого, прямо по земле. Стив успел только заметить, как промелькнули перед глазами огни костров, горячая зола больно обожгла щеку… и вот уже крепкие руки жрецов вздёрнули юношу кверху, поставили на ноги рядом с остальными пленниками.
— Ты?! — недоуменно прохрипел воин-переводчик, вытаращив глаза на Стива. — Мы думали — ты убит! Откуда ты взялся?
— Я прятался! — Стив досадливо сплюнул кровь. — Да вот… не смог удержаться! — высоко вскинув голову, юноша добавил с гордостью. — Я уложил не менее десятка этих тварей!
— Ну и что ты этим доказал?! — воин вздохнул. — Сидел бы тихо — живой остался бы!
Задетый, не столько его словами, сколько тоном, каким они были произнесены, Стив с обидой посмотрел на воина, потом перевёл взгляд на Гаая, стоящего чуть поодаль и тоже внимательно на него смотрящего.
— У тебя душа великого воина, юноша! — сказал предводитель. — Я тобой горжусь! Жаль только…
Не договорив, Гаай замолчал, а из-за костров к группе пленников швырнули ещё одного, на этот раз гнома, но тоже со скрученными за спиной руками. Неожиданно Стив узнал в нём своего спасителя.
— Прости! — сказал он с запоздалым раскаяньем. — Это я виноват!
— Твой дурак! — буркнул гном, не глядя на юношу. — Мой предупреждать, твой не слушать! Теперь твой смерть, мой тоже смерть!
— А его-то за что? — с недоумением прохрипел воин-переводчик. — Ничего не понимаю!
Не отвечая, Стив молча опустил голову.
«А ведь я о нём совершенно даже не думал… я совсем позабыл, что подвергаю его смертельной опасности! — мысли юноши были какие-то беспорядочные, отрывистые… горькие, в общем, мысли. — Я ведь мог зарубить и его, если бы он встал у меня на дороге… это хорошо, что его там не оказалось… хотя, что толку! Теперь его ожидает куда более страшная смерть, как и меня, кстати… но я то её заслужил! А он… его то за что… за то, что он проявил неуместное милосердие ко мне, а я в ответ совсем о нём позабыл, я его, фактически, предал! А с другой стороны, как мог я спокойно сидеть там, наверху, сидеть и смотреть, как гибнут мои товарищи… как бы я жил тогда, после всего этого?! А впрочем, я совсем запутался… и пусть всё поскорее окончится… пусть меня первого, ибо я заслужил…» И гномы-жрецы, словно прочитав это его мысленное желание, оставили в покое Люка и, подбежав к юноше, вырвали его из общего строя обречённых. Вырвали, подняли, понесли… и вновь бешено заорали-заулюлюкали под музыку гномы-зрители.