– Я хочу, чтобы они ушли, – сказала Этельфлэд. – Но еще хочу, чтобы всех их перебили!
– Нападать на них мы не будем, – заявил я. Заметив, как она негодующе поджала губы, я вскинул руку в успокаивающем жесте. – Мы дадим им атаковать нас.
– Нас?
– Подожди, – попросил я.
Я увидел, что три-четыре десятка из людей Рагналла ехали верхом и держались на флангах колонны, как пастухи, оберегающие стадо. Еще примерно столько же воинов вели коней в поводу. Кони были для армии на вес золота. Лошадь придает войску подвижность и составляет богатство. Дружинника оценивают по качеству его золота, по доспехам, по оружию, женщинам и скакунам. Рагналл, насколько мне было известно, по-прежнему испытывал недостаток коней, и утрата еще какого-то их количества жестоко досадит ему.
– Гримдаль! – Я повернулся в седле. – Вернись к Ситрику и передай ему: пусть ведет людей к дальнему лесу. – Моя рука указала на деревья на противоположной стороне луга. – Пусть берет всех! И держится скрытно!
– Да, господин.
– Всем остальным! – Я возвысил голос: – Мы не нападаем на них! Только осыпаем оскорблениями! Поддевайте их, глумитесь над ними! Насмехайтесь! Дразните! – Потом я снова заговорил тише: – Госпожа, можешь идти с нами, но не приближайся слишком к дороге.
Позволить Этельфлэд оказаться в такой близости к униженному врагу было рискованно, конечно, но, по моим расчетам, ее присутствие приведет часть норманнов в ярость, прочие же увидят в этом шанс пленить ее и таким образом обратить постыдное поражение в нечаянную победу. Используем ее как приманку.
– Ты слышишь меня? – спросил я. – Покажись, но будь готова отступить по моей команде.
– Отступить? – Это слово ей не понравилось.
– Хочешь командовать вместо меня?
Этельфлэд улыбнулась.
– Господин Утред, я буду паинькой, – с притворным смирением ответила она, наслаждаясь собой.
Я выждал до тех пор, пока не заметил воинов Ситрика среди далеких деревьев, после чего вывел свою горстку мужчин и одну женщину на открытое пространство рядом с дорогой. Враг, конечно, нас заметил, но поначалу принял за обычный дозор, не желающий нарываться на неприятности. Однако мы постепенно забирали ближе к дороге, двигаясь со скоростью отступающей колонны. И уже на расстоянии окрика принялись осыпать противников оскорблениями и насмешками, обзывали их струсившими мальчишками.
– Вас побила женщина! – Я ткнул пальцем в Этельфлэд. – Женщина!
Мои люди подхватили слова:
– Женщина побила! Женщина побила!
Вид у норманнов был унылый. Один или два ответили, но без особого рвения, и мы подошли ближе, насмехаясь над северянами. Какой-то храбрец выскочил из колонны с мечом наголо, но бросился на попятную, заметив, что никто за ним не последовал. Тем временем воины, ранее ведшие коней в поводу, забрались в седла. Некоторое количество всадников подтягивалось из головы колонны, еще несколько спешило от ее хвоста.