— Да откуда ты такой гавнистый свалился на мою голову! — взорвался рейдер.
— Взять его! — скомандовал старшина.
Один из сержантов ухватил его за рукав, но Седой не стал упираться, а наоборот подался на рывок и впечатал менту коленом в пах.
— Сопротивление аресту! — чуть ли не радостно выкрикнул старшина. Второй сержант пытался передернуть затвор весящей на плече «ксюхи», но Седой оказался возле него и ударом ноги отшвырнул того на капот «Уаза». Когда он развернулся к старшине, то уставился в дуло табельного пистолета. По глазам Дубко Седой понял, что тот выстрелит, стоит ему только дернуться.
— Руки вверх! — приказал старшина.
— Да пожалуйста. — разом перестал упираться Седой и поднял руки.
— А я имею права хранить молчание?
— Молись, чтоб здоровье сохранить, урод. — сказал получивший в пах сержант. — Юрий Владимирович, может он нам сильнее сопротивлялся? — с надеждой в голосе спросил он.
— Даже не сомневайся, бился как японский самурай, а когда сражение было проиграно попытался сделать себе харакири, разбив голову об машину.
Второй сержант тоже поднялся и расчехлил дубинку, а затем Седого били со всей отчаянной силой, которую только вселяет в тебя вседозволенность и чувство превосходства. Но рейдеру было все равно, волшебный рубильник он дернул после первого попадания пинка в живот, а потом боль ушла. До него доносился лишь приглушенный звук ударов дубинок по его телу. В себя он решил прийти только после того, как услышал хлопок дверцы патрульной машины.
Он с трудом разлепил глаза, точнее только один из них и сразу невольно застонал. Болело все тело. Тупая пульсирующая боль волнами перекатывалась от пяток к голове и обратно. Где-то она уже начинала утихать, а других местах лишь разгоралась с большей силой.
Седой ощупал голову и насчитал четыре шишки, а если брать в расчет фингал под левым глазом, то все пять.
— Смотрите-ка, наш террорист в себя пришел. — издевательски протянул Дубко.
— Террористы — это твои родители, ибо создать подобное — преступление против человечества. — не остался в долгу Седой.
— Ты хоть понимаешь на сколько потянет содержимое твоего рюкзака?
— Не знаю, не взвешивал, килограмм на двадцать пять наверное, может даже больше.
— Ну-ну. Паясничай, пока можешь.
— Слушайте, мужики. Хотя после таких бабских ударов, я уже сомневаюсь в вашей половой принадлежности. А вот когда полицию гей парад разгонять отправляют на вас потом ваши парни не обижаются?
— Заткнись, а!
— Вы имели ввиду, что я все-таки имею право хранить молчание?
— Можешь.
— А все что я скажу, будет использовано против меня в суде?