– Сегодня у тебя неудачный день, – сказал мне Гутред.
– Скоро у всех нас может испортиться настроение, – ответил я и указал на запад, где собирались тучи. – Надвигается гроза.
– Надеюсь, она будет сегодня ночью, – отмахнулся Гутред. – И мы успеем вернуться до наступления темноты.
Мы отдали своих птиц слугам. Теперь река была слева от нас, а развалины монастыря Гируума виднелись впереди – на речном берегу, на возвышенности над солончаками. Сейчас был отлив, и плетеные верши тянулись в реку, впадавшую в море неподалеку отсюда.
– У Гизелы лихорадка, – сказал Гутред.
– Я слышал.
– Эадред обещал дотронуться до нее тканью, покрывавшей лицо святого Кутберта. Он говорит, что это вылечит ее.
– Надеюсь, что так и будет, – ответил я, не желая спорить.
Впереди нас ехали Ивар и его сын с дюжиной своих людей, облаченных в кольчуги.
Помню, я еще подумал, что если они сейчас вдруг повернутся, то смогут легко прирезать и Гутреда, и меня. Поэтому я подался вперед и проверил, в порядке ли королевский конь, чтобы в случае чего Ульф и его люди могли к нам присоединиться.
Гутреда позабавила моя бдительность.
– Ивар не враг, Утред.
– Однажды, – сказал я, – тебе все-таки придется его убить. И с того дня, мой господин, ты будешь в безопасности.
– A разве сейчас я не в безопасности?
– У тебя есть лишь малочисленная и необученная армия, а Ивар снова соберет людей. Он будет нанимать датчан с мечами, датчан со щитами, датчан с копьями до тех пор, пока опять не станет повелителем Нортумбрии. Теперь он слаб, но он не всегда будет слабым. Вот почему ему нужен Дунхолм. Это снова сделает его сильным.
– Знаю, – терпеливо проговорил Гутред. – Я все это знаю.
– Тогда скажи, если ты выдашь Гизелу за сына Ивара, сколько новых воинов это тебе даст?
Он недовольно посмотрел на меня и спросил:
– A сколько человек можешь привести мне ты?
Но не стал ждать ответа, а пришпорил коня и поспешил вверх по склону к разрушенному монастырю, который Кьяртан и его люди использовали в качестве жилища. Они соорудили меж каменных стен соломенную крышу, а под крышей имелись очаг и дюжина настилов, на которых можно было спать. Люди, жившие тут, вернулись в Дунхолм, прежде чем мы пересекли реку, двигаясь на север, и длинный зал был теперь пуст. Очаг остыл.
За холмом, в широкой долине между монастырем и старой римской крепостью, на мысу, находились загоны для рабов, огороженные только плетнями. Сейчас все загоны были пусты.
Несколько человек жили наверху, в старой крепости, и они обычно зажигали на маяке огонь, которому полагалось освещать всадникам путь к реке. Я думал, что это делалось исключительно для удобства датчан, разъезжавших по землям Кьяртана, однако сейчас под холмом, на котором находился маяк, там, где река Тайн делает поворот к морю, одиноко стоял на якоре какой-то корабль.