– Хротверд – колдун! – крикнул я датчанам Ивара. – Он насылал на ваш скот вертячку, он губил ваши посевы, он делал ваших женщин бесплодными, а детей – больными! Хотите, мы отдадим его вам?
– Да, хотим! – взревели датчане.
Перепуганный Хротверд тем временем безудержно рыдал.
– Тогда можете его забрать, – сказал я, – если призна́ете Гутреда королем.
Датчане принялись шумно уверять меня в своей верности королю. Они снова били копьями по щитам, на сей раз одобряя Гутреда, поэтому я наклонился и потихоньку взял поводья его коня.
– Пора поприветствовать их, мой господин, – сказал я Гутреду. – Пора проявить по отношению к ним великодушие.
– Но… – Гутред посмотрел вниз, на Хротверда.
– Он вор, мой господин, – сказал я, – а воров надлежит казнить. Таков закон. И именно так поступил бы Альфред.
– Ну хорошо, – кивнул Гутред, и мы оставили отца Хротверда на растерзание язычникам-датчанам.
Мы долго слышали, как он умирает. Не знаю, что они сделали со священником, потому что от трупа его мало что осталось, но трава потемнела от крови на много ярдов вокруг того места, где он был убит.
* * *
В ту ночь был задан скудный пир: у нас было мало еды, хотя и много эля. Датские таны дали клятву верности Гутреду, в то время как священники и монахи испуганно сгрудились в церкви, ожидая расправы. Хротверд был мертв, Дженберт убит, а потому остальные думали, что тоже станут мучениками, но дюжины самых трезвых людей из личной стражи Гутреда хватило, чтобы обеспечить безопасность церковников.
– Я позволю им построить гробницу для святого Кутберта, – сказал мне Гутред.
– Альфред бы это одобрил, – ответил я.
Гутред уставился на огонь, что горел на улице Кетрехта. Рагнар, несмотря на свою искалеченную руку, мерился силами со служившим Ивару верзилой-датчанином. Оба были вусмерть пьяны, и обоих подбадривали пьяные зрители, делая ставки на то, кто из них победит. Гутред смотрел на это состязание сквозь огонь, но ничего не замечал. Он думал.
– И все-таки трудно поверить в то, что отец Хротверд – вор, – наконец произнес он. В голосе его звучало сомнение.
Гизела, которая укрылась под моим плащом, прижавшись к моему плечу, захихикала.
– A еще труднее поверить в то, что ты и я были рабами, мой господин, – возразил я, – однако это так.
– Да, – удивленно ответил он. – Мы с тобой и впрямь были рабами.
Три коварные пряхи, что сидят у подножия Иггдрасиля и плетут нити наших жизней, любят иной раз поразвлечься. Представляю, как они веселились, превращая раба Гутреда в короля Гутреда и снова отправляя меня на юг, в Уэссекс.