— Со мной пришел и мой отец, — сказал ей Семен Семенович. — Раз мы в доме, твоей дальнейшей услуги нам не нужно. Иди в свою комнату; закройся одеялом с головой и не беспокойся ни о чем. Поняла!..
Она повиновалась.
«Боже, Боже, что теперь будет?» — мысленно вопрошала она. Оба негодяя прошли кухню, коридор и остановились у кабинета Петра Иннокентьевича. Оба почти не дышали.
— Иди! — указал сын отцу на дверь кабинета. — Ты решился…
— Да! А ты?
— Я… я хочу отомстить.
— Обдумай, пока не поздно… Откажись от твоего плана, Семен, — говорил Семен Порфирьевич.
— А ты от своего откажешься?
— Я… я хочу разбогатеть…
— Ну, а я хочу отомстить… Петр спит как убитый… Ты можешь быть покоен… Танька только может закричать… ну, да у меня не очень-то крикнет.
Оба негодяя были бледны, как мертвецы, только глаза у них блестели.
Старик наклонился к замочной скважине двери.
— Там все тихо… — шепнул он.
— Тем лучше, ты кажись, трусишь? — заметил с усмешкой сын и повернул ручку двери.
Дверь отворилась. Они вошли оба. Семен Семенович знал, что из кабинета есть другая дверь, которая выходит в коридор, ведущий к лестнице наверх, где была комната Татьяны Петровны. Петр Иннокентьевич крепко спал.
— Ишь как дрыхнет! — шепнул отцу Семен Семенович.
Семен Порфирьевич, тихо скользя по полу, добрел до кровати, сунул руку под подушку и вынул ключи.
— Желаю успеха! — шепнул ему сын и вышел в маленькую дверь.
Семен Порфирьевич опустился на колени и на четвереньках пополз к денежному сундуку. Он видит себя уже обладателем всех капиталов Петра Толстых.
Вдруг Петр Иннокентьевич зашевелился и простонал.
Семен Порфирьевич остолбенел и растянулся на полу, затаив дыхание. Его охватила внутренняя дрожь. Но скоро он убедился, что хозяин не проснулся. Он, как змея, пополз дальше.
У сундука он приподнялся и стал выбирать ключи. Он пробовал один, другой, наконец, третий подошел. Его руки дрожали, сердце билось. Он боязливо оглянулся на кровать.
Петр Иннокентьевич спал.
Семен Порфирьевич поднял крышку сундука. Глаза негодяя чуть не выскочили из орбит при виде открывшегося зрелища. Он увидал пачки билетов внутреннего займа, банковых билетов, облигаций, серий, стопочки золотых и мешки с серебряною монетою…
Семен Порфирьевич был ослеплен. Его била лихорадка, губы улыбались. В эту минуту он ничего не видел, кроме лежавшего перед ним колоссального богатства. Он совсем позабыл о спящем хозяине, а, между тем, этот спящий уже не спал.
Петр Иннокентьевич проснулся. Он услыхал звук отпираемого замка и тихо приподнялся на постели.
У несгораемого сундука, спиной к нему, стоял освещенный луною вор. Он его не узнал, но и не испугался, несмотря на неожиданность.