Так прошло еще три года. В конце третьего Вера Андреевна слегла в постель, чтобы не вставать более. Я ухаживала за ней день и ночь. Никогда не забуду я последней ночи. Несчастная девушка умирала, умирала в полном сознании. «Ты так же несчастна, как и я, — сказала она мне, — но ты не преступна… Ты свято исполнила долг матери — единственный долг женщины на земле, ты вся отдалась своему ребенку… Ты заслуживаешь быть награжденной… Я умираю… Тебе нужны бумаги — возьми мои… Я тебе отдаю мое имя, мои сбережения и все мое имущество… В нашем поселке меня похоронят без отпевания, без формальностей… Ближайшая церковь отстоит от нас на триста верст… Кто узнает, похоронена ли ты или я… Завтра я поговорю со стариками — они добрые люди и согласятся исполнить волю умирающей, двадцать лет я прожила среди них и никому не сделала зла».
Я с радостью бросилась целовать ее, я поняла, что она делает мне благодеяние, что под чужим именем я могу пробраться в К., а оттуда на могилу Бориса, это было моей заветной мечтой. На другой день Вера Андреевна действительно собрала стариков и изложила им свою просьбу. В поселке любили и меня, и ее. Старики согласились сохранить тайну и строго наказать о том домашним… К вечеру Веры Андреевны не стало. На другой день ее похоронили… Я читала молитвы, когда гроб опускали в могилу. С кладбища я вернулась Елизаветой Андреевной Смельской. В сундуке покойной я нашла сто двадцать рублей денег в старом бумажнике. Покойная была одного роста со мной, и платья ее мне оказались впору. Я прожила еще несколько месяцев, когда сын моего соседа, по злобе на отца, поджег его избу. Это было ночью. Огонь быстро охватил соседние строения. Моя изба сгорела до тла, я успела спасти моего сына, кое-что из платьев, бумаги покойной и деньги. Пожар ограничился тремя избами. Меня приютили на несколько дней мои прежние хозяева. Большую часть из завещанных мне денег я отдала погорельцам, а с остальными приехала сюда. Мне показалось, что Бог посетил меня пожаром за то, что я откладывала поездку на могилу отца моего ребенка. Кстати, где похоронили его?
— Впереди кладбища, у проселочной дороги, там стоит большой крест… — тихо отвечал Гладких, растроганный рассказом Марьи Петровны.
— Знаю, знаю.
— А вы разве не боитесь, что вас кто-нибудь узнает в поселке и на заимке?.. Если же это случится, что будут говорить… Есть много злых людей, Марья Петровна!
— Успокойтесь, я приеду поздно ночью, когда все спят, и поклонюсь вместе с моим сыном могиле его отца, как здесь, в К., поклонилась могиле моей матери.