— Требуйте… я все исполню… — каким-то стоном вырвалось из груди Сабирова.
— Забудьте ее…
— Только не это!.. — крикнул с невыносимою болью в голосе Борис Иванович.
— Именно это… — глухо произнес Гладких. — Так как вы никогда не можете быть ее мужем.
Сабиров закрыл лицо руками.
«Он искренно любит ее… Бедный…» — мелькнуло в уме Иннокентия Антиповича, но он тотчас же поборол свою слабость и сказал почти грубо:
— Я все сказал… Что вы намерены делать?
— Разве я знаю это? — с искреннею наивностью отвечал Борис Иванович, подняв на Гладких свое смоченное слезами лицо. — Я не могу теперь ничего сообразить. Мои мысли путаются. О, старик нищий был прав… Я надеялся… Глупец… Какое безумие! Она — дочь богача… А я…
Он снова закрыл лицо руками.
Гладких был глубоко тронут таким отчаянием. Он с искренним сожалением смотрел на молодого человека.
— Вам не надо говорить, почему я не могу быть мужем m-lle Толстых… Я догадываюсь… — снова поднял голову Сабиров.
— Вы думаете? — с горечью сказал Иннокентий Антипович.
— Господин Толстых желает для своей дочери богатого или титулованного жениха.
— Вы ошибаетесь… Видите, я отчасти объясню вам — этим я доказываю вам мое расположение — Таня с пятилетнего возраста обручена… Вот единственная причина… Больше я вам не могу сказать ничего…
— Как… это… причина?..
— Единственная… И никакая сила в мире не может это изменить…
— Но позвольте… Разве можно обручать ребенка? Ведь сердце девушки может выбрать другого, а не того, кого вы ей предназначали.
— Это было бы большим несчастьем.
— Несчастьем?
— Да.
— Значит, и тому, кого она сама полюбит, будет отказано?..
— Конечно… Как вам, так всем тем, которые ей уже делали предложение.
Борис Иванович смотрел на Гладких отуманенным, вопросительно-недоумевающим взглядом.
— И это вы называете любовью к своей крестнице?
Иннокентий Антипович загадочно улыбнулся.
— Я сознаю, что для вас это непонятно, но я не могу объяснить вам все… Это моя тайна! Сердце Тани должно оставаться свободно… Предположим, что это сердце теперь любит вас. Она, как сон, скоро это позабудет… Вы не хотите сделать ее несчастной?
— И это вы спрашиваете у меня, у меня, который готов отдать за нее жизнь!
— Ну, так я заклинаю вас вашей любовью, вашей честью, всем, что для вас дорого, забудьте ее, избегайте ее, если можно, даже уезжайте отсюда.
Сабиров болезненно простонал.
— Дело идет о спокойствии и счастии одного неповинного ни в чем существа… вы бы не хотели сделать его несчастным… — продолжал Гладких. — Я говорю вам более, чем смею… Если бы это было возможно, я из всех выбрал бы только вас в мужья Тане, — я разгадал в вас честного человека! Но, увы, это невозможно… Вы не будете больше искать с ней встречи? Обещайте мне это?