– Бабу найди.
– Она человек.
– А тебе кого – лошадь?
– Может быть.
– Тогда купи газету с объявлениями. Там тебе кого хочешь пришлют.
– Отъебись.
– Ну, мил человек…
Вавилосов почувствовал раздражение. Нытье Познобшина ему осточертело.
– Вот, опять – человек… Хоть не называй меня так!
– Не буду, не буду. Обознался.
– Там еще есть?
Устин поболтал остатком водки.
– На раз.
– Вторую возьмем?
– Почему ж не взять. На службу-то завтра выйдешь?
– Посмотрим.
– Я к тому, что если не выйдешь, можешь остаться.
– Ну к дьяволу.
– Слушай, кончай. Достал.
– По рукам.
– У тебя еще руки?
Брон посмотрел на ладони с черным следом от спички на правой. Злобно усмехнулся:
– Молодец! Да, пока руки…
– Две?
– Восемь.
– Обойдешься четырьмя. Сейчас удвоятся, сделаем.
– Прозит.
– Чин-чин.
– Лучше?
– Забыли. Лучше?
– Сколько рук?
– Две, мистер О'Брайен.
– Продолжим.
Познобшин вышел на работу. Он чувствовал себя ужасно, но помнил, что это очень по-людски – мучиться похмельем, и эта мысль, против ожидания, прибавляла терпения и сил. Железного человеческого терпения, подкрепленного неисчерпаемыми человеческими возможностями. Брон сунул в рот жвачку, надеясь сменить вкусовые ощущения. Призрачное разнообразие. Чем от него пахнет дело десятое. У него такая работа, что запаха можно не бояться. В дирекции парка царила вялая кутерьма. Кто-то переодевался, другие завтракали, двое зависли над дисплеями компьютеров, которые черт знает, зачем приобрели. Остальные били баклуши. Тихо жужжал электрический хор в составе ламп безжалостного дневного света и двух процессоров. Познобшину казалось, что и сам он подведен под рабочее напряжение – то ли помещенный в поле, то ли включенный в цепь. Его ввернули, будто пробку, но он был, скорее, жучком. Если вспыхнет пожар, то он станет свидетелем и участником заезженного сюжета: бунта одиночки против всех, финал предсказуем. Финал либо благополучный, либо трагический. Брона мутило как от первого, так и от второго. Он отворил шкафчик, вынул плечики с рабочим костюмом.
Рядом разгадывали сканворд.
– Дочь баранки?..
– С юмором, смотрите… Сушка!
– С… у… ш… ка… Верно, сушка.
– Баранка – мама, а папа – хот-дог.
– С арабским соусом, да.
– Не, с кетчупом. Перетрахал целую вязанку, триппер поймал.
Скоро явился заказчик, и Брон, присев на стул-вертушку, встретил его холодным взглядом.
– Добрый день, – бодрый мужчина лет сорока, с выгоревшими волосами, кивнул и без приглашения уселся рядом. – Я к вам вот с какой штукой…
Он достал из кейса восемь пачек листовок, похожих на денежные. Если смотреть издалека, то можно и ошибиться.