Мчится катер: апофеоз. В нем нечто сексуальное: вот эту, эту позу еще попробуем, этот ракурс, вот этак полюбуемся, вот где будут у нас панорамы и силуэты. Для пресыщенных импотентов – карета с кучером, подмалеванная лошадка, деликатный навоз.
То и дело воют сирены, словно сами по себе. Зачем – не понятно. Проехать – проезжай, места много; пугнуть кого, кто бьет ногами – так только что пугнете, убежит, не догоните. К ним подключается частная охранная сигнализация. Мерседесы и джипы начинают подпрыгивать, испуская непристойные звуки, будто захваченные врасплох острым кишечным заболеванием. Беря пример со своих владельцев, они не смущаются. Такое дело, брат – мы тут раскорячились. Проходи, не порти ландшафт. Кронштадт не виден, но вспоминается на ура – солипсисты вправе испытывать гордость. Другие солипсисты – те, что живут и творят на этом воображаемом острове – знать не знают, что ими гордятся. Недавно Боря Питон и Вова Типун сказали: "мы из Кронштадта" и попытались продать колумбийским наркобаронам подводную лодку. Виват!..
Шаг влево, шаг вправо – ГВН, однако.
Лишь проторенные дорожки сравнительно безопасны.
НЛО над крышами: в них тычут пальцами, скалятся и хлопают женщин по кожзаменителю.
Йети машет из Крестов снежной рукой, приветствует.
Джек-пот, большая-маленькая.
Стенька Разин, чудотворец, воскрес и явился, пересел на колеса. Усмехается в бороду, прикидываясь слабоалкогольным напитком. Гонит волну за волной, волны набегают, пенятся.
С частной квартиры удрала змея.
Ползет через двор, осваивается. Черная кошка, выгнув спину и прижав уши, шипит на встревоженную рептилию:
"Шшш-шшшшиии!.."
– Очень приятно, – Вавилосов кивнул, приглашая в дом. Вишневый сад после вчерашнего дождя… Ши подтолкнула Брона, и тот вошел, не успев подумать про сад.
– У меня есть замечательный фильм, – ворковал Вавилосов. – Останетесь довольны. Триллер. Больной СПИДом заблудился в лесу штата Мэн, а там на него напал медведь. Они подрались, медведь его задрал и заразился. И стал людоедствовать, заразный, всех кусал…
– Тьфу, видиот, – сплюнул Познобшин. – Ну где, где ты это нашел?
Ши сбросила ему на руки плащ цвета зрелой сыроежки.
– Не ругайся, – сказала она строго. – Должно быть, хороший фильм.
Вавилосов тем временем метался, изображая нечто невозможное. Он плескал руками, прикладывал руку ко лбу – как бы в полупорыве, с отведенной ногой, хватался за обидчивую панаму, возводил очи горе. Метнувшись в дальнюю комнату, завел старинный патефон, и вскоре сквозь трескучее небытие прорвался сладкий тенор. Бурые тени с уютной солидностью разлеглись по углам. Телевизор вспыхнул и погас, Вавилосов забулькал напитками.