зол.
Он поднялся со своего места, чинно одернул китель, проговорил ровно:
— Что ж, я тебя понял, — и сделал два больших шага, оказываясь рядом с Лори. Схватил его за затылок, что есть сил приложил о журнальный столик. Тут же раздался неприятный хруст — нос заклинательской крысы не выдержал встречи с деревянной столешницей.
Макс вывернул ему руку, заламывая назад, прежде чем Лоуренс успел сплести заклинание.
— Ах ты… Я буду!..
— Что ты будешь, сол-ныш-ко? Жаловаться? — протянул Макс, для верности выпуская толику некроэнергии. — Рискни.
Носу пришлось встретиться со столешницей еще раз и на ней же задержаться — Макс держал крепко.
— Слушай меня, угробище. Тронешь Билли ещё раз, и можешь надевать лучший костюм на свидание с Хладной. — Лори прохрипел что-то — едва слышно, но он понял. — Да, я тебе угрожаю, мразь синежопая. Ещё что разъяснить?
— Пошел ты… к Хладной… — полузадушено прошипел тот в ответ.
— Я с ней каждый день на брудершафт пью, Макэлрой, — Макс, пусть ему и хотелось свернуть цыплячью шейку Лори, всё же отпустил его, демонстративно отряхнул руки, словно от грязи, и принялся вытирать их вынутым из кармана платком. — Билли — моя. Вместе с её вертлявой задницей, шибко умной головой и прочими частями тела. Подойдешь к ней ближе, чем на милю, — и ты труп, слово некроса. Всё понятно?
Лори харкнул кровью в его сторону, но Макс успел обратить её в прах.
— Будем считать, что понятно.
Он направился к выходу, когда его окликнули:
— Эгертон, одно мое письмо в Иленгард — и твоей карьере конец.
— Ну хоть бы заклятием каким бросил, — разочарованно вздохнул Макс, берясь за дверную ручку. — Как надумаешь писать, сообщи — бумагу с пером тебе пришлю.
Ответа дожидаться не стал — что интересного ему вообще может сообщить эта паскуда? Хотя потряхивало, это да, и нога снова ныла. От адреналина, бурлившего в крови, от невыплеснутой магии и желания всё же кого-нибудь прибить. Жаль, что он уже слишком взрослый. И даже иногда сдержанный. Лори, вон, в живых оставил.
«Эгертон, ты там жив?» — заговорил амулет голосом Анджелины.
— Слегка испачкал туфли.
«Не спеши чистить. У нас твой любимый сорт трупа. Ждем в Низине».
Нога никогда ещё не ныла зря — пора бы уяснить это накрепко.