Мягкой тряпочкой мои руки бережно омывали нежный овал лица, тонкую шейку, худенькие плечики. Грудь и спину покрывали сплошные раны от шипов, глубоко врезавшихся вовнутрь. Множество ссадин и кровоподтеков открылось нашим с Гором глазам, а над пальцами рук и ног Наэля даже невозмутимый террон не удержался и заплакал. Каждый маленький пальчик был переломан несколько раз, ногти сорваны и сочились сукровицей.
Когда я бережно раздвинул острые коленки и развел их в сторону, чтобы омыть промежность, мое сердце болезненно сжалось, и я не удержал стона отчаяния. Малыша насиловали много раз подряд, разорвав его, как внутри, так и снаружи. Изнутри до сих пор вытекала едкая сперма. Глотая слезы, я смывал грязь с бледного тельца, пытаясь собраться с мыслями, хотя меня трясло от гнева и злости на ту тварь, искалечившую мальчика. Мне довелось повидать много чего, но сейчас…сейчас я дрогнул и уже никогда не смогу отстраниться, закрыться и отвернуться. Только не от Наэля.
Нужно с чего-то начинать лечение. Непонятно, почему тело Наэля не регенерировало. Ведь сущность подобной мощи, которая спала внутри человеческого подростка, могла сделать это за мгновение. Быть может, Творец уснул слишком глубоко или для его пробуждения еще не пришло время, а может, у него банально не было сил? В любом случае придется действовать своими средствами.
Я вспоминал все, чему учил меня Дар, он то, как раз был великим целителем. Сначала я перебрал каждый пальчик на руках и ногах, каждую косточку в теле Наэля, соединяя кости для правильного сращивания. Здесь нужна живительная энергия, много энергии, но как заставить это тело принять ее? Все, что я пытался влить вовнутрь, тут же отторгалось, просто скатывалось вниз и уходило в землю. Человеческие лекарства вообще отторгались мгновенно.
- Сделай что-нибудь! Творец, давай! Ты же можешь сам помочь себе, - взывал я к сущности внутри человека. – Или позволь мне помочь. Дай знак!
Но мощнейшие щиты остались непробиваемы, я так и не смог дозваться замкнутую душу Творца, ушедшую в самозабвение. Вконец растерявшись и перепробовав все, что только можно, я обессилено прилег радом. Грязные одеяла мы выбросили и теперь чистый Наэль лежал на сухих теплых покрывалах, все еще без сознания.
Я приподнялся на одной руке и стал задумчиво рассматривать парня. Ему восемнадцать лет, это я знал точно, но из-за физического истощения он казался совсем ребенком. Его рост примерно, как у меня, быть может, чуть ниже. Волосы высохли и расползлись по плечам и покрывалу. Уже возможно различить их цвет. Они были ярко красновато-рыжие, как ранняя осень в лиственном лесу, как ночной костер, играющий лепестками пламени. Были бы, если не брать в расчет седину, посеребрившую часть длинных локонов. Вот так, седовласый юноша в восемнадцать лет. Печально и грустно, но все это ерунда, и худоба и седина. Главное, чтобы излечилось тело, а потом и душа, моего огненного мальчишки.