— Боишься, что смерть старого Зиверса навлечет на нас беду?
Хейн Ольсен кивнул. Старый мастер погладил его по вихрастой голове и сказал:
— Знавал я капитанов, которые без всяких разговоров приказали бы вздернуть Михеля Зиверса на фор-брам-рее. А теперь беги, разыщи боцмана и передай, что с плотником все готово.
Спустя немного времени по всему кораблю разнесся зычный голос Клауса Петерсена:
— Все наверх хоронить моряка!
Карфангер приказал положить «Мерсвин» в дрейф. Вся команда выстроилась полукругом у подветренного борта, четверо маатов принесли покойника, лежавшего на неширокой доске, и опустили его на палубу у фальшборта.
— Приведите его сына, — велел капитан, — и без оков.
Два помощника боцмана привели Михеля Зиверса и подтолкнули его к остальным. Карфангер выступил вперед и произнес надгробное слово, в котором прежде всего упомянул заслуги покойного, много лет служившего ему верой и правдой.
— Памятуя о честности и порядочности отца, — продолжал он, — я не хочу чрезмерно строго наказывать его сына, ибо сказано в Писании: «И оставь нам грехи наши, яко же и мы оставляем Тебя должникам нашим». Пусть об этом задумается каждый, кто собирается сеять вражду. Не давайте гневу овладеть собой, ибо ярость — плохой советчик.
Затем все обнажили головы и наскоро пробормотали «Отче наш». Карфангер подошел к покойному и промолвил:
— А теперь предаем тебя морю.
Четверо маатов подняли доску, положили ее на планшир, наклонили — и тело корабельного плотника с глухим всплеском скрылось в океанской пучине.
Карфангер, штурман и боцман вновь поднялись на полуют, и не успели матросы переброситься парой слов, как вновь раздались энергичные команды капитана. Десятки мозолистых ладоней ухватили брасы и шкоты, и атлантический бриз вновь раздул паруса «Мерсвина». Вместе со всеми работал и Михель Зиверс.
Старый «Мерсвин» степенно шел курсом зюйд-вест. Справа по борту в пурпурно-лиловую, окаймленную золотом перину вечерних облаков садилось солнце; казалось, что на борту царят те же мир и согласие, что и двенадцать часов назад. Однако дело обстояло далеко не так. На полубаке кучками толпились матросы, обсуждая происшедшее, а Михель Зиверс переходил от одних к другим и уверял всех подряд, что в Кадисе он еще рассчитается с Карфангером.
Вопреки опасениям, Бискайский залив встретил их мирно. Правда, на следующее утро ветер заметно посвежел и начал срывать с крутых гребней волн клочья седой пены, но это мало заботило команду, так как корабль шел в фордевинд, и работы у матросов было мало. Некоторые неудобства создавала лишь вечная сырость в жилых помещениях да промокшая одежда.