А между тем обстановка в зале собраний стала ничуть не менее оживленной, чем в пивной, правда, по несколько иной причине: вот уже более двух часов старейшины гильдии не могли прийти к соглашению относительно преемника покойного капитана Карстена Реймерса. Споры грозили затянуться за полночь, и это явно надоело одному из сидевших за длинным столом — Алерту Хильдебрандсену Гроту, статному мужчине пятидесяти с небольшим лет.
Резким движением отодвинув наполовину отгороженную пивную кружку, он обратился к присутствующим:
— Ну, хорошо, любезные братья и друзья, я отлично понимаю, что те, кто ходит в Гренландию, хотели бы видеть в кресле Карстена Реймерса своего, «гренландца», кто ходит в Испанию — «испанца», а те, кто ходит в Архангельск — «россиянина». Это все ясно, как ясно небо в морозную лунную ночь. Ясно и то, что мы хотим и должны выбрать нового члена правления до того, как корабли начнут выходить в море. Карстен Реймерс знал Гренландское море не хуже, чем пруд возле своего дома, он бывал и в российских, и в испанских портах. Не раз и не два он огибал мыс Горн и мыс Доброй Надежды, видел берега Бразилии и Ост-Индии.
Многие из присутствующих согласно закивали при этом, и Алерт Грот продолжал:
— Вот почему я сейчас хочу предложить на его место такого человека, который одинаково устраивал бы всех нас, как это было при жизни Карстена Реймерса.
Тут Алерт Грот сделал долгую паузу, и некоторые стали уже выказывать нетерпение, по зале прокатился ропот, грозивший вновь обратить собрание в бесплодную перепалку, как вдруг раздался надтреснутый голос старого Томаса Утенхольта:
— Так кого же все-таки имеет в виду уважаемый господин Грот?
Презрительная усмешка, на мгновение скривившая губы старика, не укрылась от Алерта Грота, он почувствовал, как в груди закипает ярость, однако тут же сдержал себя. Томас Утенхольт не только мог повлиять на исход выборов, он был еще и судовладельцем, на службе у которого состоял сам Алерт Хильдебрандсен Грот, нередко принимавший командование одним из кораблей-конвоиров. Помимо этого, все, кто когда-либо имел неосторожность потерять благорасположение Утенхольта, очень быстро начинали ощущать это на собственной шкуре. Не раз тот или иной капитан, боцман, штурман или парусный мастер оказывался на берегу без жалованья и без надежды наняться на какое-нибудь другое судно. Впрочем, это были далеко еще не самые крутые меры мстительного старика. Поговаривали, будто кое-кто из повздоривших в свое время с Утенхольтом вовсе не случайно утонул, свалившись по пьяному делу в Альстер, или поутру был найден в темном переулке с кинжалом в спине и вывернутыми карманами. Находились, правда, и такие, кто утверждал, что слухи эти распускает не кто иной, как сам Томас Утенхольт с единственной целью поддержать молву, будто это его талеры и гульдены направляют клинок шпаги или дуло пистолета туда, куда ему нужно, на самом же деле он отродясь ничем подобным на занимался, ему вполне было достаточно, что об этом болтают на каждом углу. Как бы там ни было, от мнения Томаса Утенхольта сегодня зависело многое, если не все, поэтому Алерт Грот подавил вспышку ярости, набрал в грудь побольше воздуха и провозгласил: